— Нам надо избавиться от аномалии, — сказал Джулиус. — Коридор закрыт, и она больше не увеличивается, но всё равно никуда не делась. Необходимо запустить обратный процесс и вернуть это пространство туда, откуда оно появилось. Этим займётесь вы двое. — Он указал на физиков.
— Мы не предусматривали такого варианта развития событий, — проговорил Юхан. — Никому и в голову не пришло, что измерения полезут из коридора. На Земле для них слишком тесно.
Джулиус вытащил планшет, что-то написал на нём и показал физику. Это была формула, при виде которой Юхан немедленно полез за собственным компьютером.
— Размерность на Земле меньше, и в этом смысле многомерному пространству у нас тесно, — объяснил Джулиус тем, кто не мог прочесть формулу. — Но представьте измерения в виде газа, находящегося под разным давлением, и тогда вы поймёте, что давление трёх пространственных измерений гораздо ниже, чем пространств с большей размерностью. Поэтому область с высоким давлением, получив возможность, начнёт заполнять область с низким. Давление здесь в кавычках, разумеется… Кроме того, мы не отказываемся и от другой гипотезы — о постепенном разворачивании узлов. Хотя это менее вероятно, потому что требует слишком большой энергии, которую по нашим расчётам неоткуда взять.
Ганзориг бросил взгляд на своего помощника. Оборотень с интересом слушал близнеца.
— И как вернуть пространство обратно? — спросил он, когда Джулиус замолчал. — Если на Земле аномалия появилась в результате перепада этого «давления», то чтобы её убрать, потребуется энергия.
— Это вопрос, — кивнул Франц. — Поэтому мы начнём сначала и сперва разберёмся, что на «Эрлике» пошло не так… Вальтер! — Коляска братьев повернулась к переводчику, который стоял у входа в коридор, прислонившись к аппаратуре. — Теперь мы слушаем тебя.
После нападения оборотня Вальтер четыре дня просидел в медотсеке. Как капитан «Эрлика», его навестил Ганзориг. Физически он поправился через сутки, но был подавлен, зол и напуган. Ганзориг его понимал — последние дни Кан и в нём вызывал некоторое беспокойство, — но не жалел. Его визит был данью вежливости.
С тех пор переводчик не появлялся на «Эрлике», и адмирал не знал, чем он занимается, и занимается ли чем-нибудь вообще.
— Мне сказать нечего, — отрывисто проговорил Вальтер. — Я наблюдал за их движением, за структурами тумана, но это не язык, он ничего не сообщает. А если сравнить туман и небо с записями, сделанными в петле по ту сторону, я не понимаю, почему мы все решили, будто эта штука над «Эрликом» — Соседи?
Эта мысль поразила Ганзорига. До сих пор он думал об оранжевых небесах только как о скоплении Соседей и, насколько ему было известно, остальные тоже в этом не сомневались.
Близнецы были довольны.
— Прекрасно, — похвалил его Франц. — Мы надеялись, что ты придёшь к этому выводу и подтвердишь нашу гипотезу. А чтобы превратить её из гипотезы в нечто более устойчивое, Кан продолжит наблюдать за небом в телескоп. На «Эрлике» телескопа нет, но у нас…
— В телескоп? — удивился Кан.
— Именно. Кроме Вальтера, хоть у кого-нибудь возникли сомнения? — Он осмотрел собравшихся. — Допускаю, что в эти недели нам было не до того. Небо не представляет угрозы, но пришло время включить его в уравнение. Чуть позже, когда Кан соберёт информацию, я привлеку к этому госпожу Саар.
— У вас уже есть версия, — сказал оборотень.
— И не одна.
— А мне что делать? — спросил Вальтер. — Я несколько раз просмотрел съёмку переброски. Соседи, конечно, ведут себя определённым образом, но в их поведении нет ничего, кроме любопытства. Будь у них руки, они бы просто тыкали в нас пальцами.
— Возможно, руки у них есть, — с улыбкой заметил Джулиус. — И они нас уже держат.
Ганзориг не понял, шутит близнец или нет, но фразу запомнил.
— Ты, — сказал Франц, обращаясь к Вальтеру, — займёшься другими вещами. Опыт будет не из приятных, но, если повезёт, мы немного лучше поймём, что тут происходит.
Вопреки мнению всех, кто знал о нападении Кана, Вальтер отнёсся к инциденту философски, что стало неожиданностью даже для него самого. Он лежал в медотсеке, прислушиваясь к себе, и отмечал странное спокойствие. Ева приносила ему еду, пыталась разговорить и беспокоилась о его душевном состоянии. Поначалу это его тронуло и даже позабавило, но потом он замкнулся в себе, и лишь когда вид каюты начал вызывать у него отвращение, вернулся на «Грифон».
