— На самом деле, — повторил за ним Хофманн, — это вы — мои гости. Экипаж терпящего бедствие корабля, который я подобрал.
— Бедствие терпит «Эрлик», — ответил Ганзориг. — А мы пришли вам помочь.
— «Эрлик» в полном порядке, — сказал Хофманн. — Он делает то, для чего был создан — наводит мосты между мирами, позволяет людям увидеть ту сторону, как тёмное божество, в честь которого назван.
— И между какими мирами он сейчас наводит мост? — спросил Ганзориг.
— Спросите братьев Морган. Это их идея.
— И вам она не нравится.
— Напротив. Очень нравится, — ответил Хофманн.
— Мистер Бём из капитанской каюты так не считает. Он настроен довольно пессимистично.
— Я его плохо знаю, — заявил Хофманн. — Он — судовой кок, мы не общаемся.
Ганзориг помолчал.
— Что вы хотите мне сказать? — наконец, спросил он.
— Ничего, — улыбнулся Хофманн. Он снова налил себе чаю.
— По-моему, вам лучше зайти к близнецам. Они с удовольствием с вами встретятся…
— Ещё бы. Именно поэтому я к ним не пойду.
«Кто ты? — думал Ганзориг, глядя на офицера. — Марионетка этого существа? Человек, который не осознаёт, кем стал? — Он сосредоточил взгляд на неподвижной абстракции. — А кем он стал? Симбионтом?»
Он представил рядом оборотня — не человека, пхуга. Что сказал бы Фаннар? Какой бы он увидел эту абстракцию? Быть может, он вновь сорвал бы с человеческих глаз пелену иллюзий, и перед Ганзоригом возникло нечто совсем иное?
— Вы знаете, что это? — спросил он, указывая на абстрактные формы. Хофманн удивлённо вскинул брови.
— Что именно?
— Кроме вас, я вижу что-то ещё. Если угодно, абстракцию, для моего сознания нечто неузнаваемое. Её я увидел первой. Вас — только потом.
— Знаете, — произнёс Хофманн, — с тех пор, как окно резонатора расширилось за безопасные пределы, здесь многое изменилось. Не всегда было так, как сейчас. В первые недели снаружи было темно. Тогда, поднявшись на палубу, вы бы ничего не увидели. Только холодную черноту.
— А потом? — спросил Ганзориг, уже догадываясь об ответе.
— А потом появились вы, — улыбнулся Хофманн. — Однажды я увидел над кораблём оранжевую искру. На следующий день их стало больше. К вашему прибытию он развернулся целиком. Очень гибкая среда, — добавил он и одним глотком допил свой чай. — Особенно по отношению к вам.
Она проснулась в слезах. Ей что-то снилось, но она тут же забыла свой сон. «Ты меня оставил, — думала она, прижимая к груди пустые руки. — Оставил. Оставил. Если бы не этот дурак, мы все были бы здесь. Мы бы вернулись обратно вместе». Но тут она вспомнила, что пхуг сказал на прощание. Для Кана не было обратного пути. А на Земле их союз стал бы невозможен.
Саар села на матрасе и вытерла слёзы. В глубине лаборатории светились глаза Томы — она не спала, слушала, что происходит. Саар оделась и вышла в коридор. Здесь было пусто. Она добралась до капитанской каюты и остановилась у открытой двери. Она смотрела на грани, на горизонты, из-за которых вылетали безобидные молнии, и думала, что всё это неважно, что это просто отвлечение. Но всё же сделала шаг внутрь, раскинула трёхмерную сетку и начала работать.
Когда она вернулась вниз, на корабельных часах было десять утра, и её вызывали близнецы.
— Очень хорошо, — кивнула Саар. — Я и сама хочу с ними поговорить.
Мика ответила:
— Я к вам заходила. Тома говорит, вы ушли ещё ночью.
— Я работала, — кратко ответила Саар.
— Она плохо выглядит, — негромко заметила лейтенант.
Никак на это не отреагировав, Саар отправилась в каюту братьев Морган, где к своему неудовольствию обнаружила остальных членов экспедиции.
— Зачем вы ходите по кораблю? — спросил Франц. — Мы же говорили, что это опасно.
— Ничего со мной не случится, — отрезала Саар. — Лучше послушайте, что я нашла в капитанской каюте.
— Непременно послушаем, а пока сядьте, — Франц указал на диван, где была Тома. На фоне остальных она действительно выглядела неважно. Её глаза покраснели, волосы были тусклыми и растрёпанными, кожа отливала желтизной. Тома подняла голову навстречу Саар, и та села рядом, неожиданно ощутив укол жалости.
— Внимание, — произнёс Франц. — Адмирал хотел бы поделиться с нами любопытной информацией.
