— Пхуги этого не делают, — возразила Ева.
— Делали раньше. По крайней мере, в наших краях.
— Вы не думаете, что он может вернуться? — спросила Ева минуту спустя. — Судя по тому, что я видела, он без труда может вскрыть кокон, если снаружи станет совсем невозможно.
— Эти твари роют норы на много километров вглубь земли. Кто знает, что для них невозможно? Но он не вернётся. Он и раньше не хотел.
Ева кивнула и встала.
— Значит, я могу за вас не беспокоиться?
— Вполне, — ответила Саар.
Ганзориг никогда не считал себя сентиментальным. В отличие от Саар, он был уверен — это может быть. Едва ли не половину пути он общался с Каном, человеческое тело которого трансформировалось в тело его симбионта. Превращался ли он в гепарда, или это тоже была иллюзия? Ганзориг не стал заходить так далеко, чтобы размышлять об отсутствии всякой реальности. Он хотел вернуться домой и старался обеспечить экипажу максимальную безопасность.
Вместе с Саар, которая быстро изучила весь лабиринт корабля, и в сопровождении двух матросов он добрался до капитанской каюты. Теперь она была открыта, и дымка, которая окутывала помещения «Эрлика», формировалась из редких, почти ленивых зигзагообразных выбросов энергии, чей источник находился где-то внутри. В каюте всё перемешалось. Из-за горизонтов вылетали неторопливые молнии, рассеиваясь в полупрозрачный туман.
Похожую картину они увидели в реакторном отсеке. Техники проверили оборудование и доложили то, что было известно и так — всё в полном порядке. Где находились двое — офицер и кок, — никто не знал, и их не пытались искать. Даже близнецы не отдавали подобных приказов, довольствуясь информацией, которую предоставлял им адмирал.
Но когда дневные дела заканчивались, Ганзориг приходил в кают-компанию, до которой скоро научился добираться сам. Он полюбил сидеть в этом пустом, холодном помещении и вспоминать разговоры с Каном, представляя на его месте пхуга. Он не знал, зачем это делает — перемена касалась только тела, его собеседником всегда был человек, — называл себя сентиментальным, качал головой и возвращался вниз, на чистую палубу, где вопреки всем тяготам кипела жизнь.
Ганзориг понимал, почему пхуг остался снаружи — этого хотели оба, — но вовсе не был уверен, что вампир погибнет. Он желал ему найти то, что так искал оборотень — место, где они почувствуют себя дома.
В один из таких вечеров, когда адмирал предавался воспоминаниям, угощаясь душистым чаем из закромов кают-компании, в коридоре послышались шаги. Казалось, кто-то идёт по гравию или мелкой гальке. Ганзориг медленно поднялся. Он слышал от братьев, что может сделать пришелец с человеком, но чем дольше они здесь были, тем меньше адмирал верил, что существо интересуется людьми.
В дверь постучали, негромко, но уверенно.
— Прошу, — сказал Ганзориг, готовый к тому, что может встретить нечто странное и пугающее. Дверь открылась, и он увидел абстракцию. Объёмные, цветные, чёткие и даже в чём-то гармоничные формы — но его мозг не находил ничего, что был способен опознать, лишь намёки на неуловимо знакомое, которые невозможно собрать воедино, найти понятный узор, паттерн, объяснявший, к какой категории его отнести. Формы казались и близкими, и далёкими, словно адмирал видел их с обоих концов бинокля одновременно.
Ганзориг сел, провёл рукой по лицу и вздрогнул — теперь абстракция была почти рядом, у соседнего кресла. Чем дольше он всматривался, пытаясь понять, что это, тем меньше понимал и тем большее раздражение испытывал.
Внезапно его восприятие раздвоилось: вблизи он продолжать видеть абстракцию, но её удалённый вариант слегка сместил грани, и Ганзориг испытал приятное облегчение, когда из них собралась человеческая фигура. Офицер Хофманн, по версии Кана сидевший в реакторном отсеке.
Хофманн сел в кресло у журнального столика, взял с подноса чистую чашку и налил себе улуна. Передний план оставался неподвижен. Чашка стояла на месте.
— Прекрасный чай, — сказал Хофманн, сделав глоток. Его голос звучал так же, как на записи, посланной когда-то на «Грифон». — Вы не против, надеюсь?
— Будьте моим гостем, — сказал Ганзориг и подумал: «Кто бы ты ни был на самом деле».
