— Аномалия, — сказал Ганзориг.
— Да. За ночь они нашли её и вычислили контуры. Но это не обычная аномалия. «Эрлик» оказался в ней, хотя его оборудование позволяет засекать их на расстоянии до пяти миль. По нашей версии, аномалия возникла сразу и вокруг него, иначе бы он её обогнул.
— Соседи вертятся рядом?
— Это тоже странно, — сказал Варавва Фостер. — Их там нет. Вообще.
— Погодите, вы сказали — 28 ноября? — вдруг переспросил Ганзориг. — Два месяца? Это было два месяца назад?
— Да, — ответил Фостер. — Это было два месяца назад. И аномалия всё ещё там. А в ней — «Эрлик».
— Ни одна аномалия на моей памяти не продержалась дольше трёх суток.
— И ни одна не способна удержать в себе целый корабль. Если можно так выразиться, мы имеем дело с необычной аномалией. Она не только не исчезла, но ещё и увеличивается в размерах. Поначалу она представляла собой слегка сплющенный шар диаметром сто двадцать метров; треть шара находилась под водой. Сейчас её форма напоминает эллипсоид с горизонтальным диаметром порядка трёх километров и вертикальной осью около двух. На следующий день после обнаружения «Цзи То» послал туда беспилотник, но тот не вернулся. Кроме того, горизонт аномалии оказался циклической голограммой с периодом 24 часа. Информация из-за горизонта не поступает.
— То есть как не поступает? У нас что, посреди океана — чёрная дыра?
— Не дыра, конечно, но что-то в этом роде. Всё, что мы туда отправляли, не возвращалось.
— А магия? — спросил Ганзориг.
— Горизонт не образован заклинаниями, и повлиять на него известными способами мы не можем. Но кое-что мы выяснили. Кое-что оттуда всё-таки вернулось. Свет.
— Свет, — сказал Ганзориг. — Вы пустили туда свет?
— Мы пустили туда луч, когда диаметр аномалии был около двухсот метров. И знаете что? Он вышел оттуда через восемьдесят минут! Он должен был пересечь эти двести метров за доли секунды. Внутри этой аномалии пространство размером с орбиту Юпитера, а луч даже не рассеялся!
— Из того, что вы сказали, не похоже, будто Соседи имеют к этому отношение, — произнёс Ганзориг, впечатлённый словами Фостера. — Их аномалии просты, корабли в них попадают не так часто, и Соседи всегда находятся поблизости. Что за эти два месяца с ними происходило?
— Ничего. Эта аномалия их не привлекла. Находясь снаружи, мы ничего не сможем о ней узнать. На «Цзи То» нас ждёт группа, которая отправится внутрь. Вы должны рассказать им о Соседях. Хотя рядом их нет, они могут быть в самой аномалии.
— Если бы «Эрлик» мог оттуда выбраться, он бы давно это сделал, — возразил Ганзориг. — Послав туда ещё несколько человек, вы потеряете и их, как потеряли вертолёт.
— Вам надо поговорить с братьями Морган. Они у нас отвечают за научные исследования. Через час-полтора мы отправимся в Гонконг, а оттуда — на авианосец. Вы ведь не завтракали? Если хотите, спуститесь пока в кафе, а когда я освобожусь, то зайду за вами.
«Цзи То», тяжёлый авианосец с огромной палубой, глубоким ангаром, где стояли самолёты и вертолёты, и высокой надстройкой по правому борту был одним из немногих настоящих военных кораблей Легиона; остальные выглядели как небольшие яхты, научно-исследовательские суда, баржи и рыболовецкие траулеры. С такой маскировкой легионерам было проще работать. «Эрлик», исследовательский корабль, вслед за тремя другими сошёл со стапелей китайской верфи пять лет назад. Корабли этой серии должны были очищать океаны от мусора, химических и радиоактивных отходов (что они и делали), однако «Эрлик» мог столько всего ещё, что походил на воплощение мечты самых отъявленных фантастов, каких немало было не только среди людей, но и среди колдунов. Даже Ганзориг толком не знал, кто и чем там занимается.
В портальной его и Фостера встретил матрос и отвёл к капитану, который был Ганзоригу хорошо знаком. Правда, времени на дружеские беседы не оставалось — они лишь приветствовали друг друга, и капитан отдал несколько приказов о размещении гостей.
Кто-то забрал у Ганзорига чемодан, и Фостер сразу же повёл его к братьям Морган. Они спустились на вторую палубу, с минуту шли по коридорам, затем вновь спустились по лестнице и попали в узкий длинный проход, в конце которого была единственная дверь. Фостер остановился рядом и негромко сказал:
