— Братья Морган на первый взгляд кажутся немного странными… И на второй, вероятно, тоже. Но они лучшие в своём деле, как вы — в своём.
— Думаете, Варавва, я немного странный? — спросил Ганзориг.
— Думаю, мы все, — ответил тот и открыл дверь.
Перед ними оказалось большое помещение без окон и верхнего света. В полупустом зале стояло несколько столов, на столах — мониторы, под столами — полупрозрачные, светящиеся синим компьютеры. По полу змеилось множество таких же светящихся шнуров. Поначалу Ганзориг не заметил людей; несколько человек молча сидели за большими экранами, их лица освещал серо-синий свет. Никто не обратил на Ганзорига внимания. Фостер провёл его через весь зал и остановился перед последним столом. Он был пуст, на нём не стояло ни одного монитора, не лежало ни клочка бумаги. Из-за стола на Ганзорига смотрели два пары внимательных, оценивающих глаз.
Братья Морган были сиамскими близнецами. Их тела срослись в области таза и образовывали букву Y. Они сидели в сложно устроенном кресле на колёсах, приспособленном к их необычному сложению. Братья старались подчеркнуть разницу между собой теми средствами, что были им доступны. Правый близнец сбрил все волосы и брови, украсил ушные раковины множеством колец и сделал на голове сложную татуировку, элементы которой заходили ему на лоб, щёки и опускались под воротник футболки. Руки тоже были покрыты картинами, которых Ганзориг не различил в царящем полумраке. Близнец слева, наоборот, выглядел более формально, отрастил длинные волосы и носил наглухо застёгнутую рубашку. Впрочем, оба они питали любовь к тёмным оттенкам.
Ганзориг рассматривал их без стеснения. Он повидал немало странных людей и ещё больше странных колдунов, уродливых от природы или от проклятий, часто модифицировавших себя до неузнаваемости, поэтому пара сиамских близнецов не могла его удивить. Но эти были необычны. При всём своём национализме и нелюбви к цивилизации Запада, по непонятным причинам считавшей себя единственной цивилизацией на планете, Ганзориг не мог не признать, что братья Морган произвели на него впечатление. Это были хорошо сложенные мужчины, красивые редкой ныне мужской красотой, без той вмешавшейся в фенотип женственности, что культивировалась и приобреталась последнюю сотню лет — пошлая, откровенная, приглашающая, тиражируемая где попало в обоих мирах.
— Меня зовут Франц, — сказал близнец слева, протягивая руку.
— Оперативный командующий Северного флота Легиона, адмирал Имедей Ганзориг, — официально ответил тот и пожал её.
— Джулиус, — представился правый. Ритуал знакомства повторился. Фостер подвинул себе и Ганзоригу стулья, и они сели напротив братьев.
— Что вы хотите узнать? — сказал Франц.
— Вы здесь давно? — спросил адмирал.
— Нас пригласили через несколько дней после происшествия.
— Вы ведёте съёмку?
— Конечно, ведём, — помедлив, ответил близнец.
— В каких режимах?
— Во всех. И Соседей мы не засекали, если вы об этом.
— Кто просматривал записи? — Ганзориг полуобернулся, оказавшись лицом к залу. На ближайшем к себе мониторе он увидел два столбца цифр, бегущих сверху вниз, и пустое чёрное окно в правом углу экрана.
— Вообще-то никто. Этим занимается компьютер, — сказал Джулиус. Ганзориг услышал в его голосе недовольство и подумал: «Возможно, кое-что они всё-таки проглядели».
— Ясно, — сказал он. — Надеюсь, записи сохранились. Мне нужно, чтобы все их просмотрели живые люди. Во всех режимах. Глазами. Соседи далеко не всегда — а я бы сказал, почти никогда, — не влияют на характеристики среды так, чтобы их можно было засечь компьютерами именно как Соседей. Они маскируются под природные явления, либо вообще доступны только живым глазам.
— Если бы там кто-то летал, компьютер бы его засёк, — возразил Джулиус. — Мы знаем, что Соседи влияют на магнитное поле, порождают сухие грозы…
— Здесь вы от них сухих гроз не дождётесь. И с движением всё не так просто. Я не раз видел Соседей вместе с командой корабля, но ни один прибор на них не реагировал. У нас остались только фотографии и не слишком качественные видеозаписи.
— Отсюда возникает резонный вопрос — не есть ли Соседи результат свойства нашей психики порождать коллективные галлюцинации? — сказал Джулиус не без сарказма.
