– Очень просто. Если родиться котом и при этом всё время хотеть стать крысой, то и крысой не станешь, и хорошего кота из тебя не получится.
– А кто же тогда получится? – ещё больше удивился котёнок.
– Глупый, никчемный крысокот, то есть тот, про которого люди скажут «ни рыба ни мясо».
– Почему?
– Потому что нет ничего глупее хотеть невозможного да ещё и мучиться из-за этого, – строго сказала Шебаршана. – И потом, ты ещё ничего не успел узнать о своих сородичах. Вот подожди, узнаешь, так ещё гордиться ими станешь. Знаешь ли ты, что когда-то давным-давно на своей прародине, в Египте, кошку считали священным животным?
– Да?! – изумлённо воскликнул Замухрышка.
– Да-да! – поучительно продолжила Шебаршана. – И кошки пользовались большими привилегиями. Они разгуливали по дворцу где хотели, за ними ухаживали и относились к ним с большим уважением.
– Ух ты! Вот им было хорошо! – восхитился Замухрышка.
– Ещё бы! Кошки царственно восседали у ног самого фараона, а тому, кто обидит кошку, грозила тюрьма. Вот так-то!
– Ничего себе! И что, Глафиру тогда бы тоже посадили в тюрьму?
– Вполне возможно. Вот видишь, как хорошо быть котом! – засмеялась Шебаршана. – Да и вообще, если хочешь знать, кошки до сих пор считаются самыми загадочными животными.
– И я загадочный?
– Конечно! Ведь только вы умеете так чудесно, тихонечко тарахтеть, когда довольны. Это называется мурлыкать. Вы всегда поёте эту песенку тому, кого любите, и ему становится уютно.
Для Шебаршаны тоже было загадкой, как это кошки умеют петь свою песенку, причём довольно громко. Частенько, вздремнув рядом с котёнком, крыса чувствовала, как тельце Замухрышки буквально вибрирует от удивительных звуков, которые котёнок издавал, не раскрывая рта. В такие минуты казалось, что их старый чемодан – самое спокойное место на свете.
– И правда! – обрадованно подтвердил Замухрышка. – Я всегда пою тебе эту песенку. И всегда-всегда буду петь!
– Вот и хорошо. А теперь давай-ка спать, тарахтелочка ты моя загадочная, – ласково усмехнулась Шебаршана и уютно свернулась рядом с котёнком.
Со времени этой ночи прошло ещё несколько долгих дней, когда наконец-то Шебаршана объявила котёнку, что сегодня поздно вечером возьмёт его на промысел в кладовку. Однако с условием, что он доберётся до дыры и сможет в неё пролезть.
– В кладовке надо двигаться осторожно, всё время быть начеку и никуда не совать свой нос без моего разрешения. Глафира ставит там крысоловки, но в них попадаются только бестолочи, – наставляла Шебаршана обалдевшего от радости котёнка.
Не стоит говорить, с каким нетерпением Замухрышка ждал ночи. И вот наконец Шебаршана подвела его к стенке подвала, по которой надо было карабкаться наверх, к той половице, где был прогрызен крысиный лаз.
Сначала котёнок чуть не отчаялся: несколько раз, высоко подпрыгнув, он шлёпнулся на пол и испугался, что крыса не станет его дожидаться, но вдруг вспомнил, что Шебаршана добралась до лаза, ни разу не подпрыгнув. Она просто цеплялась за небольшие выступы в стене, медленно, но верно продвигаясь всё выше. Замухрышка с большим трудом попытался проделать то же самое и, сорвавшись несколько раз, кое-как добрался до цели. Оказалось, Шебаршана всё это время терпеливо его ждала.
– Теперь полезай за мной вот сюда! – приказала крыса. – Только не вздумай застрять! – И юркнула в едва заметное отверстие.
Котёнок ткнулся вслед за крысой, изо всех сил пытаясь протиснуться в дыру. Однако дыра оказалась настолько узкой, что, когда ему наконец-то удалось пролезть, отчаянно упираясь лапами и цепляясь когтями, он едва дышал от напряжения.
Лаз выходил под буфет, где, кроме клочьев старой паутины, ничего не было. Вдруг Замухрышка уловил знакомый запах сыра и тут же рядом с собой увидел небольшой его кусочек, нанизанный на какую-то палочку. Но, не успев даже приблизиться к нему, услышал предупредительное шипение:
– Осторожно!!! Крысоловка! – и сильным ударом носа Шебаршана отшвырнула котёнка подальше от опасного устройства.
Замухрышка встряхнулся и почувствовал, что вся кладовка пропитана необыкновенно вкусными ароматами чего-то такого, чем ему никогда не приходилось лакомиться.
