Хороший сюрприз, девочка. Пожалуй, даже хорошо, что тебе взбрело в голову сказать это мне, здесь, наедине. Но теперь мне точно грозит кинжал в спину от этой вспыльчивой дамочки.
‑ Она ничего тебе не сделает, ‑ сказала вещунья, словно читая мои мысли. А может, так и было. ‑ Ты напоминаешь ей о том, ради чего ей теперь стоит жить. Скоро закончится твое пробуждение и начнется истинная свобода.
‑ Эльза, ‑ сказал я, пытаясь не смотреть на нее. За растрепанной волной рыжих волос крылся монстр, серьезный и неотвратимый, как сама смерть. И попадаться ему на глаза будет не лучшим моим решением, ‑ возвращайся к Клариссе, я не в настроении слушать пророчества.
‑ Ты отрицаешь свой путь, но при этом подчиняешься ему, ‑ с явной усмешкой протянула она. ‑ Ты странное существо. Может, ты даже достоин чей‑то любви.
‑ Дай повод, умоляю, и вылетишь отсюда стрелой.
‑ Не гони меня, Барон.
Она положила свою руку мне на плечо. Вещунья провоцирует меня, хочет, чтобы я вновь заглянул в ту тьму, что морем безумия плещется в ее сознании. Нет, на такую глупость я больше не куплюсь, и не надейся.
‑ Не бойся того, что ты видишь, ‑ сказала она звенящим сталью голосом. ‑ Ты не захотел испить истины через кровь, так загляни в бездну через глаза.
‑ Уходи, ‑ прорычал я.
‑ Ты все равно встретишься с правдой, Барон.
‑ Прекрати меня так называть.
‑ Загляни в бездну, вампир.
Это была не Эльза. Не рыжая девчонка, бормочущая бессвязные пророчества. Через нее говорила сила. Та, что сводила ее с ума. Та, что остановила Свет, когда он ворвался в эти земли. И теперь она хочет, чтобы я принял ее в себя. Отказался от того, что я есть, чтобы узнать будущее.
Эти мысли я вижу в ее черных, бездонных глазах. Тьма, мать всех вампиров, больше не желает принимать меня свое заботливое лоно. Она хочет уничтожить меня. Чтобы безымянный вампир умер, ушел прочь, оставив вместо себя прозревшее существо. И она не отступит от своего.
‑ Загляни в бездну, ‑ шепчет Тьма.
Можно ли сопротивляться тому, что старо, как все сущее? Это не под силу даже магам. Огненная заря тает, и черная пелена проскальзывает в мою душу. Она бередит раны, скрытые под саваном неведения, рушит стены, созданные лживой жизнью. Но боли нет. Впервые, спустя столько смертей, я не чувствую боли.
Я спокоен. В моей душе тихо, как никогда. Мне не видны картины прошлого, а будущее размыто настолько, что кажется всего лишь миражом, сплетенным неведомым ярморочной гадалкой. Я забыл, что это значит. Но я чувствую, что все идет так, как идет. Все в этом умершем мире правильно, и жизнь и смерть ‑ всего лишь краски на полотне, созданным бытием. Я погружаюсь в темноту.
Вот она ‑ бездна.
Тишина и покой.
‑ Засыпай, вампир, ‑ шелестит бескрайняя Тьма. ‑ Прими мудрость, пока еще есть время. Твой путь только начинается. Спи, Старый Барон, и будь спокоен. Ты не один. Ты ‑ дальше.
Следующим утром Молох перенес гостей своим колдовством к самой стене запретных земель. Стража нисколько не удивилась просьбе волшебника пропустить за ворота нескольких вампиров. Бароны веселятся, а маги ждут своей выгоды, им не впервой.
За высокой стеной, упирающейся дозорными башнями в небо, крылась отравленная земля. Даже вода, текущая через едва заметную решетку в стене, сливалась в искусственный пруд в ближайшем овраге. Даже деревья, мертвые, как и везде, не стояли ссохшимися памятниками былым временам, а скручивались и переплетались серыми ветками, словно еще до Катаклизма это место жило под чьим‑то проклятьем.
‑ Вот, господа, самые лучше наши скакуны, ‑ скучающим тоном произнес конюх, подкидывая куски вепрятины в жадные пасти жутких коней. ‑ Должен предупредить, животины строптивые, что моя мамаша, но коль достучитесь до них, лучших друзей в этих краях не сыщите.
‑ А что это у вас там, в клетке? ‑ спросил Башет. Среди просторной конюшни, словно в насмешку, стояла огромная клеть, в которой рычал и скребся неведомый зверь. На всякий случай воин даже потянул руку к своему верному клеймору.
‑ О, не советую, господин, ‑ сказал конюх, едва заметно вздрогнув. ‑ Эту зверюгу не смог оседлать никто, кроме нашего старшины, да смилостивятся над ним Боги.
