Да, немало могли бы поведать птицы. Остальных — по крайней мере, людей — ограничивают земные запреты. Гарик, пожалуй, мог рассказать побольше, чем любая птица — исключая разве что попугая — но… Умело удерживая высоту, позволяющую не попасть в поле зрения радаров ПВО, лавируя между высотками и антеннами, дракон не замечал всех этих красот и чудес. Он мечтал. Просто мечтал.
Нет, что вы! — его мечты имели мало общего с той, что так привлекала Стёпку, артельщика славного парохода «Даёшь!». Какие, к чертям, «тысяча рубинов, тысяча алмазов, тысяча топазов»! До подобного Гарик ещё не опустился. Не влекла его и сгубившая Смога Ужасного бескорыстная любовь к сокровищам, на грудах которых столь приятно понежиться в сладкой дремоте. Отнюдь нет! Дитя своего времени, он и мечтал… м-м-м… современно.
К примеру, сейчас, в третий раз за ночь пролетая над мутной стылой рекой, он и не думал любоваться россыпью самоцветов внизу. Нет — перед его мысленным взором вновь и вновь прокручивалась всё та же милая сердцу картинка. Короткая и яркая, как рекламный ролик, возможно — аляповатая, но от того ничуть не менее привлекательная. А как сладко звучало давно смакуемое название! Форт Нокс. Место. Где. Деньги. Лежат.
Узнай о мечтах обожаемого сыночка измотанные вечными командировками отец с матерью — хмыкнули бы, да и отмахнулись: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Но они-то, в конце концов, драконы другой эпохи — где им понять молодёжь, её надежды и чаянья? Им, привыкшим жить на одну зарплату?
Гарик летел, близился конец пути. Вот уже показался нужный дом, престижный, но весьма непрезентабельный на вид. Дракон сделал круг, брезгливо разглядывая облупившиеся стены и искорёженную водосточную трубу… И район ведь какой — считай, напротив самого Кремля! Сверив адрес с сообщением на пейджере, тщательно отсчитал этажи. Теперь заход на посадку… Глазомер не подвёл, но лишь со второго захода Гарик вцепился в затрещавший жестяной карниз кинжально острыми когтями задних лап, повис и осторожно постучался кончиком когтя в форточку.
Увлечённо щебетавшая в телефонную трубку девица в коротеньком, весёленькой расцветки халатике вздрогнула от резкого стука, вскинулась, но, разглядев ночного гостя, сразу настежь распахнула окно.
— Заказывали? — тщательно следуя затверженной, но непривычной пока процедуре, осведомился Гарик.
— Да-да, конечно! — откликнулась девушка, беззаботно улыбаясь.
— Получите. И не забудьте расписаться! — строго сказал дракон. И просунул в окно коробку с пиццей, ручку и накладную.
С некоторых пор Семён не любил утро.
Нельзя сказать, чтобы в этом он был оригинален — нет, утро в наши дни не любят многие. Причины называются самые разные — от романтической светобоязни графа Дракулы до брутальных мук похмелья, но Семён сбанальничал и здесь: ему просто хотелось спать. Очень. Собственно, спать хотелось всегда, но по утрам — особенно. И потому так ненавидел безжалостные бьющие в глаза лучи. Опять! Опять. Опять… Разбудили. В такую рань…
Каждый раз, закрывая глаза, он надеялся: может, хоть следующим утром солнце не взойдёт? Вот тогда-то, пока перед лицом смертельной угрозы другие будут паниковать, молиться или проявлять чудеса героизма, удастся, наконец, выспаться. Однако жизненный опыт ехидно подсказывал — нет, и тогда поспать не дадут. Поднимут! И, не будя окончательно — во избежание попыток дезертирства — отправят на ликвидацию последствий. Спасать мир, то бишь. И никаких тебе, ясен пень, буказоидов…
Слабо утешало лишь то, что легендарный Роджер Вилко был уборщиком.
Расхожая цитата неверна: человек привыкает не ко всему. Рано или поздно перед каждым предстаёт то, сжиться с чем он не в силах. Форс-мажор, в некотором роде. Для Семёна таким форс-мажором оказалось утро. Поскольку изменить что-либо было нереально, оставалось лишь следовать совету Нансена. Терпеть, в смысле. Вот и терпел.
Сегодня, в это, по-майски тёплое и ясное, пятничное утро, семёнова обширная коллекция пакостей мироздания пополнилась ещё парой мелких экспонатов. Во-первых, Ручник, обычно маявшийся бессонницей и оттого охотно составлявший тётке компанию в ежеутреннем обходе окрестных пивных ларьков, не иначе как для разнообразия, дрых, бессовестно не реагируя на призывный вой под дверью. Во-вторых, невесть как уцелевший ещё с позапрошлой эпохи киоск «Союзпечать» ещё не успел открыться, и потому вместо свеженьких хрустких страниц еженедельника «Футбол» мутный взор сидящего в полудрёме на лавочке Семёна блуждал по надоевшей до боли окрестной архитектуре. Если, конечно, этот почтенный термин можно сюда применить.
