О шуге. В теплые дни — черная вода, штришки, плиточки, очень тонкие, все — серебро. В мороз река шероховатая, с зеленью.
Сегодня первый раз на лыжах. Снега мало. Корка. Собака бегает поверху.
1 ноября. Пришел сегодня с Майгушаши. Напугала и выгнала оттуда теплая погода, снег, задувший юг. Вывалило сантиметров 20. Утром, правда, уже дул запад, но я поспешил удалиться сюда. Был на голицах, а не на камусных. С утра сильно подлипало, тем более в гору. Возвращался за куском мыла /натирать лыжи/. А днем стало разъяснивать и сейчас 27 градусов. Как хорошо тут! Чем глубже в зиму — тем лучше настроение. Небо в звездах. Они поражают своим обилием, своим щедрым присутствием. Мигают. Дело ли двигается / у меня 18 соболей, сегодня добыл четырех/?
Стихов не пишу. Придумал, правда, кучу строк для цикла дольников о России. О болотах, звездах и бабушке… "Будто я до рожденья слышал замирающий крик желны".
Радует зимняя морозная застывшесть. Настороженный неделю назад капкан выглядит, как будто его насторожили час назад, все замерло, следы лыж вокруг, упавшая веточка. Радует, как попытка остановить время.
Когда уходил на Майгушашу, забыл вылить воду из ведра. Чувствовал, когда собирался, что что-то не так, а забыл. Вспомнил, когда подходя к избушке стал представлять, что буду сейчас делать, как пойду, к примеру, по воду. Очень расстроился, не столько из-за самого ведра /и в размороженном можно воды принести/, сколько из-за самой промашки, из-за непорядка. Была надежда, что его не успеет разорвать. Так и вышло. В ведре же подо льдом остался шар воды, как бы лежащий на дне. Ведро стояло на деревянном полу. Дерево и в мороз греет.
Может настроение к зиме улучшается, потому что отвыкаешь от людей, но вряд ли в этом дело. Накатывает ностальгия по виденному в тайге же, но в уюте прошлых лет. Радует уже виденное. То прохладное солнце в дымчато-серебрянных полосах облаков, то застывший лед на реке. Лед вообще радует. Упрощается дорога. Все близко и прямо. Ходить легко. За окном шумит шугой Тынеп. Это хорошо. Хорошо, когда вообще что-то происходит, воет ветер, идет дождь или снег, трещат дрова. Еще в зиме здорово — вспоминать о встречах с товарищами.
2 ноября. Утром 40 градусов. Днем 33, сейчас 40. Что будет к утру — сами понимаете. По радио обещали 48. Ходил в хребтик. Специальный хребтик за Порокой, где всегда добудешь соболя, если не ходить туда часто. Все утро стояла в тайге мертвая морозная тишина. Алтус плелся сзади. Я прошел далеко. Было скучно. Пришел в хребтик и сел пить чай у выворотня. Пошел обратно. И тут же свежий след соболя, который был немедленно добыт. Видел след россомахи.
Тынеп парит, шумит, выглядит жестоко, будто течет железо, течение быстрое, видно дно, камни с налипшей шугой взрезают воду, льдины со светлой обезвоженной шугой наверху. Окна черной воды, тут же берущейся салом.
А Алтус с утра не хотел идти впереди. Подымал прищемленные морозом лапы, но потом, как я и думал, разогрелся и делал все как надо.
Пар от воды на фоне леса светлый, на фоне неба темный, как дым. Вовремя я с Майгушаши убрался. Ночью выйдешь из избушки — пар темной птицей у лица.
4 ноября. Читал Пришвина. Пересказ Серой Совы — щемящая, немного сентиментальная история про то, как матерый охотник стал спасателем бобров. Взволновало, вспомнилось детское чтение книг про индейцев, сильнейшие переживания чувства тайны природы, тоски по скитаниям, по неизвестному, туманному,"индейца манит даль". "Трубные крики гусей" у С. Томпсона. Что-то в этом есть непостижимое и невыразимо тревожное. Кроме того проблема охоты с позиций гуманизма. Еще там описывается дом, который он построил в сосновом лесу на берегу озера, в котором они провели с женой и бобрами счастливое время. Потом они потеряли бобров, перебрались в другое место и он почему-то снова вернулся спустя годы на это озеро и увидел худую крышу, разрушение и запустение…
Снова думал о притягательности жилья в лесу, о красоте и значимости тех немногих вещей, которые висят на стенах, о силе всего этого, о том как много значит для человека вносимое им в дикую природу. И снова зыбкость и условность всего этого быта, когда на сотни километров вокруг дичь.
