— А ты бы от этого не заплакала, верно?
Она сердито глянула на Боба.
— Мы едим сейчас лучше, чем раньше. Все довольны. План этот твой. А я никогда не хотела быть вожаком.
— Но ты его все равно ненавидишь? — спросил Боб.
Она замешкалась с ответом.
— Мне кажется, он иногда издевается надо мной.
— А откуда ты знаешь, чего боится малышня?
— Потому что я сама еще недавно была ребенком, — отозвалась Недотепа. — И я еще все помню.
— Улисс вовсе не собирается калечить Ахилла, — сказал Боб.
— Это я знаю, — ответила Недотепа.
— И поэтому ты собираешься найти Ахилла и защищать его?
— Я собираюсь остаться здесь и защищать малышей.
— А может, ты хочешь первой найти Улисса и убить его?
— Это как? Он же больше меня. Куда больше!
— Но ты пришла сюда не затем, чтобы писать. Или у тебя пузырь размером с мячик для пинг-понга.
— Значит, ты подслушивал?
— Но ты же запретила мне только подглядывать.
— Думаешь ты много, а вот сообразить, что из всего этого получается, ни шиша не можешь.
— Я думаю, что Ахилл нам врет о том, что он собирается делать, — ответил Боб. — И еще я думаю, что ты мне тоже сейчас врешь.
— Привыкай, — отозвалась Недотепа. — Мир состоит из одних лжецов.
— Улиссу наплевать, кого убить, — произнес Боб задумчиво. — Ему один черт, что тебя пырнуть, что Ахилла.
Недотепа отрицательно затрясла головой.
— Улисс — ничтожество. И убивать никого не собирается. Просто жалкий хвастун.
— Тогда чего ты вибрируешь? — спросил Боб.
Теперь уже пришла очередь Недотепы пожимать плечами.
— Ты-то не собираешься убивать Ахилла, верно? — говорил между тем Боб. — Да еще так, чтобы это выглядело, будто его прикончил Улисс?
Она закатила глаза к небу.
— Ты что, вечером полный стакан дури хватил?
— Мне все равно хватит ума, чтобы понять, когда ты мне врешь.
— Иди-ка ты спать, — сказала Недотепа. — Валяй, двигай к малышне.
Он молча взглянул на нее, потом повиновался.
Вернее сказать, сделал вид, что повинуется. Ползком пробрался на чердак, где они спали в эти дни, и тут же немедленно стал выбираться оттуда, протискиваясь среди груд ящиков и бочек, каких-то низких и высоких перегородок, и наконец выполз на плоскую невысокую крышу. К краю крыши он поспел почти вовремя — увидел, как Недотепа из проулка выходит на улицу. Она куда-то спешила. Должно быть, на свидание.
Боб соскользнул по трубе прямо в бочку для слива дождевой воды и побежал по Корте Хог-страат за Недотепой. Он старался не шуметь, а Недотепа ни на что не обращала внимания, да и на улице было немало других звуков и шорохов, так что она не слышала, как шлепают босые ноги Боба. Он старался держаться в тени домов, но не слишком таился — следить за Недотепой было легко: она обернулась всего пару раз.
Шла она к реке. На свиданку с кем-то.
Было у Боба два предположения на этот счет. Либо с Ахиллом, либо с Улиссом. А кого она еще знала, кроме тех, кто сейчас спал на чердаке? Но зачем ей было с ними тайком встречаться? Упросить Улисса сохранить жизнь Ахиллу? Героически предложить свою жизнь в обмен за жизнь Ахилла? Уговорить Ахилла вернуться и встретить Улисса лицом к лицу, а не прятаться от него? Нет! Такие вещи может придумать он — Боб, а Недотепа — ей так далеко заглядывать в будущее не под силу.
Недотепа остановилась на середине открытого пространства рядом с доком на Шипмакерсхейвен и огляделась. Кто-то ждал ее в глубокой тени дока. Боб взобрался на большой контейнер, чтобы видеть получше. Услышал два голоса — оба детские, — но слов разобрать не смог. Кто бы там ни был, ростом он значительно превосходил Недотепу. Мог быть Улисс, а мог — Ахилл.
Мальчик обнял Недотепу и поцеловал ее. Боб множество раз видел, как это делают взрослые, но зачем такими делами заниматься детям? Недотепе всего девять. Конечно, проституток такого возраста не так уж мало, но ведь всем известно: парни, которые их покупают, — извращенцы.
Бобу необходимо было подобраться ближе, чтобы услышать, о чем идет разговор. Он соскользнул с контейнера, медленно перебрался в тень от киоска. Парочка, будто уступая желанию Боба, повернулась лицами к нему. В той густой тени, в которой он стоял, рассмотреть его они не могли. Но и он видел их не лучше, чем они его. Зато обрывки разговора слышать было можно.
