— Ну да… Я же говорю: английское семейство убийц… Знаменитые Хулигэны!
— Богул, а как так получилось, что вы не знали ничего про этот “Огонек”? У вас же тут вся недвижимость под контролем, разве нет?
— Да я слышал, конечно, что некоторое время назад появилось некое заведение. Неплохое. Занятное. Можно поужинать вкусно — и все такое. С элементами экзотики. Но все как-то недосуг было сюда заехать. В общем, я не очень вникал. Это, видите ли, не моя.., территория.
«Понятно… Умно выражаясь, эта территория не входила в “ареал”, с которого Богул имел право взимать мзду. “Жизненное пространство” поделено в Рукомойске очень четко!»
— Все понятно, Богул, — Аня вздохнула. — Могу только сказать: из всех мздоимцев, которых мне доводилось видеть, вы — самый симпатичный. Миленький такой.
— Благодарю. Мне приятно. Знаете старый анекдот? Парень устроился на работу в милицию. Проработал месяца три, а за зарплатой не приходит. Его спрашивают: ты чего за зарплатой не приходишь? А он говорит: “А я думал — пистолет выдали и крутись, как можешь”. — Смешно.
* * *
Светлова и Богул вышли из машины. Перед ними высился деревянный частокол в стиле “рашн деревяшн”, на воротах — резная досочка-вывеска: “Огонек”.
Светлова хлопнула дверцей машины — и от неожиданности замерла.
— Богул! — шепотом окликнула Анна.
Лейтенант оглянулся…
Анна кивнула на колеса машины: на колесах была белая глина.
Видимо, она попала на колеса на том отрезке дороги, где машина запрыгала на разрытой земле.
Значит, Кудинов?
— Богул… А что он вообще делает, когда не пьет, этот Кудинов? — поинтересовалась Светлова, разглядывая затейливый забор и вывеску.
— Э-э… А вы думаете, так бывает?
— Но все-таки… Не преувеличивайте. Наверное, все-таки бывает!
— Ну.., у него изначально — руки золотые. — Лейтенант Богул задумался над характеристикой Кудинова. — Есть такое выражение “руки золотые”… Что-то там мастерит, строгает, пилит.
— А что он пилит-то, если не секрет?
— Я не думаю, что это будет принципиальное уточнение. Знаете, это тип людей, которые все время что-то чинят, пилят и мастерят, и им не так уж и важно, что это. Для них это занятие — вроде наркотика. Они как что-нибудь увидят — сразу начинают это чинить. А потом сразу — пить. Чтобы не случилось ненужной паузы — отрезка времени, за который успеваешь оглянуться на свою жизнь. Чтобы не успеть задать себе некоторые неприятные вопросы.
— Например?
— Ну, типа “и зачем это все?”.
— И типа “в чем смысл жизни”?
— Ну, вроде того…
Богул вынул деревянную щеколду и распахнул ворота “Огонька”.
— Э, да тут целый музей деревянного зодчества! Чего только нет! — воскликнула Светлова.
— Ну вот, теперь вы видите, чего наш Кудинов все время пилит, — заметил Богул. — Я же говорил: золотые руки!
В самом деле, территория кафе-харчевни “Огонек” была, по сути, миниатюрным заповедником деревянного зодчества. И, очевидно, в авторском исполнении “зодчего Кудинова”.
За оградой из вбитых в землю кольев, которую без проблем преодолели Светлова и лейтенант Богул, располагались всевозможные миниатюрные теремки и беседочки, пеньки и скамеечки…
Самое большое здание тоже было срубом из толстых бревен.
Аня заглянула в один из теремков, и над головой у нее тут же зазвенело.
Она подняла голову, разглядывая колокольчики над входом.
— Какая-то дикая смесь из тибетских колокольчиков и русских сказок, — заметила Светлова, закончив осмотр. — По-видимому, такая же, как у Кудинова в голове. Новый загородный архитектурный стиль.
— Да такой красоты придорожной сейчас везде хватает, — поддержал “архитектурную” тему Богул. — Пеньки в виде скамеечек и скамеечки в виде пеньков. Зато, я думаю, на такую клюкву проголодавшиеся проезжие с большой дороги должны хорошо клевать. Если здесь еще и хорошо кормят, а хозяин встречает гостей босиком и в косоворотке, то коммерческий успех обеспечен.
Лейтенант Богул достал сигареты и присел на резную скамью. И еле удержал равновесие, чтобы не свалиться на пол:
— Ах ты…
— Что там такое?
— Да тут у него все с хитростью… Вроде как садишься и падаешь, но на самом деле, не падаешь! Шутка, наверное, такая.
