Я не знала, что делать, куда идти. Но я не желала оставаться в комнате из опасения разбудить неосторожным движением Менелая. Дворец спал, погруженный в темноту. Охранники дежурили на улице. Все было тихо.
Мои пальцы дрожали, когда я открывала дверь. Едва выйдя из комнаты, я почувствовала себя спокойнее. Мне действительно нужно было остаться одной, совершенно одной, на какое-то время. Я хотела обдумать все, но ни с кем не могла говорить. Геланор — очень близкий друг, но он всегда докапывается до глубин и задает вопросы. Менелай — нет, ему я никогда не скажу.
Возможно, мне следует сходить в храм. Нет, ведь своими переживаниями я обязана богам. Значит, мне нужно обратиться к семейному алтарю, где живет священная змейка, которую я привезла из храма Асклепия. Да, это будет правильно: в этом святилище обитают не боги, а духи нашего рода.
Я прошла через портик. Восходящая луна отбрасывала длинные тени на колонны. Я шла мимо них, как через лес, где деревья, окутанные тенью, сменяются освещенными полянками.
Маленькая круглая комната, отделанная мрамором, с алтарем в центре, была освещена лунным светом и двумя лампадами. Я присела на скамью у стены и положила руки на колени.
На полу лежал принесенный для змейки медовый пирог. Я держала данное слово и заботилась о ней. За восемь лет, прошедших после посещения храма Асклепия, она выросла до приличных размеров и привязалась ко мне — по крайней мере, мне хотелось в это верить. Трудно понять, что чувствует змея. Но она всегда выползала мне навстречу, когда я приходила. Куда она запропастилась сегодня? Наверное, спит — как и все в этот час.
Наконец-то я принадлежала себе, впервые после встречи с Афродитой в пещере. Мне хотелось уйти подальше — от себя, от Менелая, даже от Афродиты. «Только ты, моя змейка, нужна мне сейчас, только с тобой я могу говорить» — так думала я. И, словно услышав мой призыв, она выползла из-за алтаря.
Я встала и пошла к ней, стараясь двигаться плавно, без резких движений: змеи не любят их. Я наклонилась и погладила ее по блестящей головке.
— Моя подружка, — шепнула я. — Я пришла повидать тебя.
Она подняла голову и высунула язык.
— Ты — защитница нашего семейного алтаря.
Она ничего не ответила, только обвилась вокруг моей ноги.
— Я даже тебе не могу сказать, что со мной случилось, — прошептала я. — Но я знаю, что ты стоишь на страже нашего семейного очага и спасешь его, если ему будет угрожать опасность.
Она сжала мою лодыжку с неожиданной силой.
— Ты не могла бы выразиться яснее? Ты хочешь предупредить меня?
Я наклонилась и попыталась снять ее с ноги, но кольца сжимались все туже. Мне стало больно.
— Я не понимаю тебя. Но прошу, отпусти мою ногу. Ты делаешь мне больно.
Я еще раз попыталась разжать кольца, не причиняя ей вреда, но безуспешно. Ее сила поразила меня.
Вдруг из сумрака раздался голос:
— Она хочет тебе что-то сказать.
Даже здесь я не могу побыть одна. Я обернулась.
— Кто тут? — спросила я темноту.
Змея по-прежнему обвивала ногу.
Темнота ничего не ответила; послышался шум шагов, и в слабом свете лампады показался Парис.
— О! — вырвалось у меня, руки взмыли к губам.
Он подошел ближе. У меня перехватило дыхание.
— О! — бессмысленно повторила я.
— Позволь, я помогу тебе справиться со змеей.
Он опустился на колени и осторожно дотронулся до змеи, но она сразу соскользнула с ноги и уползла. Парис наклонился и поцеловал мне лодыжку, которую только что сжимала змея. Я отдернула ногу.
— Она уползла.
Это все, что я могла сказать.
Парис медленно поднялся с колен и распрямился в полный рост, которым он мог помериться с богами. Он смотрел на меня сверху вниз.
— Я пришел сюда, потому что не мог уснуть.
Самые простые слова.
— Я тоже.
Еще более простые слова.
Мы не могли уснуть. Мы не могли уснуть, потому что думали друг о друге, но кто из нас решился бы это сказать?
— Да, — наконец пробормотала я. — Да.
— Елена!
Он помолчал, глубоко вздохнул, словно пытаясь удержать слова в груди, но они прорвались:
— Ты такая, какой тебя расписывает молва. Ты сама знаешь это, сколько раз тебе твердили глупости непослушным от восхищения языком. Да, твоя красота — красота богини. Но меня привлекает не твоя красота, а что-то другое, для чего не могу подобрать слов.
