Поэтому определить наступление смерти было трудно. Один из воинов осторожно провел острием кинжала по ее ступне, она не дернулась. Кто-то положил руку ей на запястье, прощупывая пульс.
Наконец Неоптолем крикнул:
— Мой отец удовлетворен! Его желание исполнено.
Антенор выступил вперед.
— Я со всеми почестями отнесу тело в приготовленную гробницу.
Поликсена оказалась достойна своих героических братьев. Столько мужества в этой девочке. Ее слава должна пережить славу Ахилла, Патрокла, Гектора. Будь благословенна вовек, великая дочь Трои.
Каков же наш мир, если умереть в нем более почетно, чем жить!
Менее достойным, кому не хватило благородства принять смерть, предстояло принять участие в пире, устроенном в честь отплытия греческих кораблей.
— А теперь добро пожаловать к столам! — провозгласил Агамемнон, возвышаясь над толпой. — Отпразднуем — и в путь!
Пока мы все находились возле могилы Ахилла, на берегу расставили сколоченные из досок столы, за которыми должны были расположиться вожди и знатные воины. Смоляные факелы, воткнутые в песок, образовали вокруг них подобие забора. На огромных кострах жарилось мясо: то ли угнанных из Трои коров, то ли заколотых лошадей. Как деревья в лесу, возвышались амфоры с вином. Музыканты доставали флейты и лиры, пробовали звук. Корабли защищали пирующих от ветра с моря.
Приближалась ночь. Солнце село, даже отсветов на горизонте не было видно. Начали появляться звезды. Может, и Поликсена между ними? Может, она, еще на закате бывшая среди нас, теперь стала звездой? В легендах рассказывается о тех, кто был взят на небеса, к звездам, и занял место среди них.
За самый почетный стол сели Агамемнон, Одиссей, Менелай, Нестор, Идоменей, Диомед, Филоктет и, позор всех греков, — Малый Аякс с Неоптолемом. Тем, кто попроще, мест за столами не отводилось: они стояли вокруг и, стоя, произносили речи и перешучивались. Мы, пленницы, стояли еще дальше, служа подставками для мяса, а также разжигая аппетит победителей.
К счастью, неяркий свет факелов делал разгоряченные лица воинов мягче. В смоляной бороде Агамемнона появилась седина. Когда он говорил, я заметила, что во рту у него недостает зубов. Возраст взял свое. Нестор же, казалось, не постарел со времени нашей первой встречи. Сражения делают молодых старше, а стариков — моложе.
Агамемнон обошел вокруг стола и раздал кубки.
Под всеобщие крики приступили к раздаче мяса. На блюда клали огромные жирные куски. Нам не предложили ни кусочка, да нам бы еда и в горло не полезла. Я обвела взглядом Андромаху, Лаодику, Илону, Гекубу. Пустыми глазами они смотрели перед собой, губы были плотно сжаты. На всех лицах было написано бесконечное терпение, печальная женская добродетель.
— Доблестные воины! — вскричал Агамемнон. — Вы верили в то, что этот день наступит! И вот он наступил. Троя разрушена. Мы победили. Позади долгие годы войны. Я благодарен вам за то, что вы были рядом. Мы потеряли многих товарищей, и мы должны помнить их. Без них не было бы этого дня, этой победы. А теперь поговорим о трофеях.
Как быстро, однако, он перешел к трофеям!
— Мы не можем наградить погибших. Но мы должны разделить все между собой по справедливости. Мы добыли в Трое серебро, драгоценные камни, доспехи, оружие и многое другое. — Агамемнон кивнул, и юноши внесли носилки с трофеями. К ногам Агамемнона поставили большой сундук; он приподнял крышку. — Здесь находятся особо ценные вещи. Их я хочу вручить лично.
Агамемнон вынул из сундука драгоценную корону — наверное, она принадлежала Приаму — и протянул ее Менелаю:
— Это тебе, брат. По возвращении домой, в Спарту, ты снова будешь носить корону. Я знаю, многие из присутствующих оставили свои короны, чтобы отправиться в этот поход. Теперь они получат вознаграждение и до конца жизни будут править в мире и покое.
Менелай взял протянутую корону. Гекуба вдруг закричала:
— Если ты наденешь корону моего мужа, она стянет тебе голову смертельным обручем. Ты умрешь!
— Если ты не будешь молчать, тебя уведут прочь! — оскалился Агамемнон.
— Уведут? Не проще ли меня убить, как вы убили Приама, Астианакса, а совсем недавно — мою дочь?
