— А как ты называешь женщину, которая сама предлагает себя, как твоя?
— Откуда ты знаешь, чем занимается твоя, пока тебя нет? — поддел его Менелай. Я даже не подозревала, что он может быть таким ядовитым.
— Она не посмеет нарушить супружескую верность, — изрек Агамемнон. — Скоро она узнает, какому наказанию я подверг троянцев.
— Каким же образом она узнает? — поинтересовался Менелай.
Я заметила, что он прихрамывает на левую ногу.
— Она написала мне письмо с просьбой зажечь костер на горе Ида, когда Троя падет, — ответил Агамемнон. — По этому сигналу запылают другие костры на всем пути до Арголиды: на лемносском мысе Гермей, на вершинах Афон, Максит, Месапий, Киферон, Эгипланкт и Арахна. Но самый главный сигнал — костер, который мы зажгли в Трое.
— Пожар уже закончился, — ответил Менелай: он всегда все понимал слишком буквально.
Агамемнон прав: Троя будет пылать в веках.
— Война удалась на славу. — Агамемнон погладил себя по животу. — Я доволен вполне. А ты, младший брат, похоже, не очень?
— Интересно, что ты скажешь, когда вернешься в Микены. Нас так долго не было дома. Никто не знает, что нас там ждет.
Менелай повернулся и направился ко мне, стараясь шагать ровно. Нет сомнения: он ранен. Как я прежде не замечала?
— Елена! — сказал он. — Это твоя последняя ночь на троянской земле. Я оставляю тебя наедине с твоими мыслями. Завтра мы отплываем домой, в Спарту. У меня остался всего тридцать один корабль. Всего тридцать один. А привел я сюда шестьдесят. Такой ценой — и еще ценой многих жизней — пришлось заплатить за твое безумство.
Я ничего не ответила, только смотрела на него и отмечала перемены, которые произошли в нем. Новый облик заслонил прежний, молодой. Теперь его лицо было покрыто морщинами, губы сжаты. Двигался он осторожно, словно скрывая слабость, а не как молодой атлет. Война наложила на него свой отпечаток.
Меня проводили обратно в полуразрушенный шатер Ахилла, к женщинам, и дали матрас. Все лежали тихо, если не считать тех, кто стонал во сне. Место Поликсены пустовало, на него было больно смотреть.
Последняя ночь в Трое, как сказал Менелай. В последний раз я склоню голову ко сну, зная, что подо мной, внизу находится троянская земля. Сама Троя превратилась в пепелище, и с восходом солнца я увижу, как безобразные струи дыма тянутся к небу, словно скрюченные пальцы, которые молят о пощаде.
Поликсена мужественно приняла смерть. Последняя жертва войны. Я бы охотно поменялась с ней местами, так мне кажется. Только я не уверена, что мне хватило бы мужества. Мне предстоит пленницей вернуться в Спарту.
Обещание, которое я дала Гектору, я не сдержала. Я не смогла защитить Андромаху. «Ты выживешь» — так он сказал. Я выжила. Но это не помогло мне кого-либо спасти.
Эвадна, Геланор. Где вы? Погибли в огне пожара? Много лет назад мне следовало отпустить Геланора на родину, как он хотел. А я из эгоизма оставила его при себе, удержала в Трое. Его смерть на моей совести.
Сколько людей я погубила! Их тени бродят по развалинам Трои, обступают меня со всех сторон. Они погибли из-за того, что я любила Париса. И Парис тоже погиб из-за того, что я его любила.
«Ты этого хотела, Афродита?» — спрашивала я, но она ничего не отвечала. Она пообещала спасти мне жизнь. Она исполнила свое обещание. Вступать со мной в объяснения она не обязана.
Я ступила на корабль — как и предсказывала Эвадна, а я отказывалась верить. Менелай смеялся, запрокинув голову, стоя на корме и глядя, как удаляется берег. Я же, напротив, не смотрела в ту сторону. Боялась, что не вынесу вида развалин, недавно бывших великой Троей, над которой теперь клубится дым.
У меня был свой угол на корабле, Менелай там не показывался. Он занимал место возле капитана, ближе к носу корабля. Я, конечно, тоже не ходила к нему. Встречаясь на палубе, мы не разговаривали, молча проходили мимо. Странно: человек, который приложил столько сил, чтобы вернуть меня, никак не пытается воспользоваться своим успехом и даже избегает смотреть на меня. Похоже, ему достаточно сознания того, что я нахожусь на корабле.
Я чувствовала себя как покойник. Я даже думала, может, я и правда умерла, но не догадываюсь об этом. Ведь мертвые не сразу осознают, что они умерли. Однако свежий бриз, соленые брызги, качка и морская болезнь говорили о том, что я нахожусь не в царстве мертвых, а на корабле, который держит курс на Спарту.
