— Он сказал сдавленным голосом: «А это Елене, моей жене, чтобы она узнала цену своей любви».
— Тем более нельзя надевать его! — сказал Парис. — Менелай пытается вернуть тебя тайно, с помощью этой… этой штуки.
— Не может быть!
Эта брошка в маленькой шкатулке выглядела такой крошечной по сравнению с несметными богатствами Трои, что я растрогалась, но взяла себя в руки.
— Как он? — спросила я Антенора. — Как он выглядел?
Это меня волновало гораздо больше, чем подарок.
— Измученным и изнуренным, — ответил Антенор, словно желая сказать «Его сердце разбито». — Он все время смотрел на дверь, ожидая тебя. Когда ты не появилась, а посыльные сообщили, что нигде не могут тебя найти, он сломался.
— Что значит «сломался»? — потребовал уточнить Парис.
— Он на глазах становился меньше ростом. Скоро он был не выше Одиссея.
Эти слова причиняли мне боль. Снова взыграла ненависть к злодею, который запер меня в колодце.
— Я должна с ним поговорить! — вырвалось у меня. — Я все объясню… Я пойду к нему в лагерь…
— Ни в коем случае! — крикнули одновременно Парис с Антенором.
Антенор продолжал:
— Время для разговоров миновало. Даже если Менелай захватит тебя и уплывет с тобой в Грецию, остальные греки не последуют за ним. Они останутся здесь и будут атаковать Трою. Не зря же они проделали такой долгий путь. Прости, моя госпожа, я не думаю сейчас, что они сделали это ради тебя. Менелай будет вполне удовлетворен твоим возвращением, остальные же — нет. На эту экспедицию истрачено слишком много денег. Греки хотят их возместить.
— Лучше бы они убирались прочь. Все равно от нас ничего не получат! — возмутился Парис.
— Забери украшение, — попросил Антенор. — Я не хочу, чтобы оно оставалось у меня в доме.
Несмотря на опасения Париса, я подчинилась.
Время шло, было по-прежнему спокойно. Огромная Троянская долина оставалась безлюдной. Можно было подумать, что ничего не происходит, и пойти туда погулять, побегать на просторе, как раньше. Но побережье неузнаваемо изменилась: чистую береговую линию, где песок граничил с водой, закрыли темные ряды кораблей.
Прошло еще какое-то время, наступила середина лета — и в долине стали появляться греки, разбивать лагерь. Сначала их отряды состояли из нескольких человек, и Приам посылал своих людей, чтобы разогнать их, но греков становилось все больше и больше, и скоро они расположились полукругом у северной стены Трои, которая выходила на Геллеспонт. Когда их число возросло, они стали блокировать ворота, препятствуя людям входить и выходить. Но с юга греки оставили крепость без наблюдения, и троянцы могли свободно передвигаться через южные ворота, что они и делали, постоянно пополняя запасы дров, светильников, зерна, и еще находили время ставить заграждение на канализационном канале, чтобы через него никто не мог проникнуть в город.
Эней воспользовался передышкой и собрался к себе в Дарданию — его царство лежало к востоку от Трои. Он сделал официальное заявление Приаму, пообещав срочно явиться, если в нем возникнет необходимость, но в настоящий момент долг велит ему позаботиться о собственном народе.
— Ведь когда грекам надоест изнурительная осада Трои, их моральные силы и запасы продовольствия истощатся, они начнут выискивать себе жертвы среди соседних городов и совершать набеги на них. Сначала их взоры обратятся на Дарданию, Адрастею и Фригию, — говорил Эней, прощаясь со мной и Парисом. — Приам огорчен, что я забираю его дочь Креусу с собой, но ведь она моя жена. Мой отец Анхис наверняка беспокоится обо мне.
— Ты волен в своих поступках, — ответил Парис, описывая круги вокруг незажженного очага в центре зала. — Но я буду скучать без тебя, мой друг и брат.
Он обнял Энея, на секунду задержав, затем отпустил. Их профили, строгие и правильные, казались зеркальным отражением друг друга.
— Я тоже буду скучать, — тихо сказал Эней.
Эней ушел. Я подумала, что тоже буду скучать: я впервые увидела его, когда он сопровождал Париса, и тот миг никогда не забуду. Они оба неотделимы от моей судьбы.
Парис увлекся изготовлением новых доспехов. Он заказал полный комплект, и кузнецы приходили к нему, чтобы показать сшитые из ткани образцы, прежде чем выковать их из бронзы.
