Елена Троянская - страница 180

Все взоры обратились ко мне. Действительно, я единственная знала всех тех греков, кто стоял во главе собранного войска.

Сказать правду и испортить всем праздник? Но сейчас не время для умолчаний.

— Военачальник Агамемнон богат, у него много золота, скота, земли. Но он никогда не участвовал в большой войне и не вел ее. Поэтому он мечтает о ней. Он стремится к войне столько времени, сколько я знаю его. Чтобы сделать ее возможной, он даже принес в жертву собственную дочь. Он не променяет войну на золото: оно не в диковинку для него.

— Оставьте ваши глупые страхи! — воскликнул Гелен, взмахнув руками. — Есть пророчества. Пока они не исполнятся все до единого, Трое ничего не грозит.

— Так расскажи нам о них! — рявкнул Деифоб, в точности как одна из собак Приама. — Не храни их в секрете от нас!

— Да, сын. Говори, — велел Приам.

— Первое гласит, что, пока Палладий находится в городе, Трое ничего не грозит.

— А куда же он денется! — воскликнул Троил. — По-моему, статуя никуда убегать не собирается.

— У нее и ног-то нет! — рассмеялась Филомена.

Мне пришла в голову та же самая мысль, но я никогда не решилась бы высказать ее вслух.

— Другое пророчество гласит, что Трое опасен только тот враг, который заправит в лук стрелы Геракла.

— Елена, есть у греков стрелы Геракла? — спросил Гектор.

— Да, насколько я знаю. Этими стрелами обладает Филоктет. Но я не знаю, присоединился ли он к Агамемнону.

— Третье пророчество касается фракийских лошадей. Если фракийские лошади напьются из Скамандра, Трое ничего не угрожает.

— Фракийские лошади постоянно пьют из Скамандра, — вмешался Парис. — Те, которых мы приводим из Фракии и пасем в долине.

— Я думаю, в пророчестве говорится о тех лошадях, которых приведут сами фракийцы.

— Торговцы, которые приводили лошадей на ярмарку, наверняка поили лошадей из Скамандра, — заговорил Троил. — Они не водят лошадей к источнику возле храма Аполлона: это слишком далеко, хотя вода там и чище. Я вожу туда своих лошадей, а они нет.

— Симоид еще ближе. Думаю, они ходят на водопой туда, — вставил слово Антенор, который подошел так тихо, что я и не заметила.

Его сопровождал молодой человек — я подумала, сын. Странно, что у такого изысканного отца сын был откровенно неряшлив и являлся его противоположностью. Возможно, он прилагал все силы, чтобы не походить на своего отца. Если мы не способны превзойти родителей, мы начинаем их отрицать.

— Мы можем сами следить за соблюдением этой приметы, — сказал Деифоб. — Как только появятся фракийцы верхом на лошадях, пошлем их к Скамандру. Что еще говорят пророчества?

— Говорят, что Трое грозит гибель, только если под ее стены придет сын Ахилла.

— Сын Ахилла? У Ахилла нет сына, — заметила я.

— Должен быть, — ответил Парис. — Просто о нем никто не знает.

— Незаконный сын? — уточнил Тимоэт, приоткрыв единственный глаз.

— Не знаю, — признался Гелен. — Постараюсь уточнить это предсказание.

— Это все? — спросил Гектор. — Тогда я думаю, что нам ничего не грозит.

— Есть еще одно, — заговорил Приам. — О нем знаю только я. И этого вполне достаточно. Я знаю также, что нужно сделать, чтобы оно не сбылось.

Троя пребывала в ожидании. Весна продолжалась, корабли без труда могли ходить по морю. Наступило ужасное время затишья, когда все приготовления закончены, нервы напряжены, и ничего не остается, как только с нетерпением ждать, когда закончится бездействие. Но каждый следующий, все более солнечный, день не приносил ничего нового: ни кораблей у берега, ни отрядов в долине. Ходил слух — но слухов тогда хватало, — что греки выслали послов для переговоров. О том, сколько их и когда их ждать, слух умалчивал.

Люди на улицах Трои были измучены ожиданием и больше не улыбались, завидев меня. Некоторые отворачивались, плотнее запахивали плащ и переходили на другую сторону улицы. Возле большого колодца, по ступеням которого женщины спускались и поднимались танцующей походкой, словно исполняя ритуальный танец перед богиней, они стали расступаться передо мной. Однажды погожим утром осторожно спускаясь по скользким ступеням к колодцу, я вдруг заметила, что женщин вокруг меня как ветром сдуло. В полном одиночестве я спускалась все глубже, куда солнечный свет проникал тусклым лучом. Мои шаги отдавались одиноким эхом. Обычно звук множества шагов сплетался в сложную мелодию.