— Дева в беде! Такое впечатление, что ты чувствуешь себя здесь как дома.
Харриет сделала реверанс и во время этого чуть не уронила цветы.
— Её светлость... она сказала мне, что я должна быть её компаньонкой.
Лорд Дануильям, казалось, распустил кольца, как красивая змея; теперь он возвышался над ней; его глаза внезапно озарились лучезарной, рассветной радостью.
— Она сделала тебя. своей компаньонкой! Это изумительная новость!
Харриет и в мыслях не имела, что его светлость воспримет её повышение с каким-то иным чувством, нежели полное равнодушие, но сейчас он проявлял все эмоции человека, которому сообщили, что он унаследовал огромное состояние. Он резко схватил её за плечи, расцеловал в обе щеки, затем бросился из комнаты и рванул вверх по лестнице.
В первый раз она почувствовала, как на неё нахлынула холодная волна опасения. Она вспомнила историю, которую упоминал Хеккет, зловещее предупреждение миссис Браунинг. Почему лорд Дану- ильям выразил неприкрытую радость, когда узнал, что девушка-кухарка сделалась компаньоном леди? Немыслимая вещь поразила её. Может быть, ей отводится роль Агари при Саре — леди Дануильям? Сама эта мысль была чрезмерно греховна, и она решила больше не думать об этом. Вместо того она пошла наверх в свою спальню; там она села у окна и стала смотреть на сад. Джем подрезал розы. Высокая, неуклюжая фигура, которая выглядела солидно и самодовольно; человек от сохи, из той породы людей, которых Харриет знала всю свою жизнь. Она уже была готова спуститься вниз и поговорить с ним, когда услышала приближающиеся и звучащие всё громче голоса. Они доносились из- за закрытой двери, которая вела в спальню леди Дануильям. Глубокий голос лорда Дануильяма был отчётливо различим, но голос его жены был невнятным бормотанием, однако Харриет была убеждена, что ей чрезвычайно необходимо услышать из их разговора столько, сколько возможно. Она пригнулась и стала глядеть в прорезь для ключа. Его светлость шагал туда-сюда и был, без сомнения, очень возбуждён; леди Дануильям откинулась в кресле и постукивала по ладони веером из слоновой кости, как бы выражая нетерпение.
— Ты абсолютно уверена? — говорил лорд Дану- ильям. — Ты знаешь, что случилось последний раз.
Харриет не услышала ответа её светлости, а затем мужчина продолжил говорить.
— Мы должны приучить её к этой мысли. Бог знает, каким образом. Она выглядит простушкой, и, возможно, деньги и обещание лёгкой жизни смогут её убедить. Нам следует попробовать. И больше никаких разговоров. Сумасшедший дурак, Дэйл, уже орёт «колдовство» на самых высоких нотах своего голоса, — если бы он только знал правду-
Леди начала плакать, и Дануильям уже собрался обнять её за плечи, но, отпрянув от уродливого горба, просто взял её за руку.
Харриет поднялась, затем снова подошла к окну и стала смотреть, как Джем всё так же мирно продолжал подрезать розы.
— Как долго я здесь? — Джем сел на тележку и запалил свою старую глиняную трубку. — Так, дайка я подумаю. Где-то около восьми лет. Сразу же после того как старый сэр Хиллари Синклер умер, я прослышал, что его светлости нужен новый главный садовник, вот я сюда и приехал.
— Был ли лорд Дануильям женат восемь лет назад? — спросила Харриет, кусая передними зубами стебелёк розы.
— Да, был, — кивнул Джем, — ещё за два года до этого. Бедная леди, это слишком жестоко, и она так страдает. Особенно — с таким красивым лицом.
— Его светлость, должно быть, очень добрый человек, — Харриет говорила с наигранной безыскусностью. — Я имею в виду, что не всякий благородный джентльмен взял бы себе в жёны калеку.
— Я полагаю, что он весьма добр, — согласился Джем, — но говорят, что она не была горбатой, когда он женился на ней. Ей было сладких шестнадцать лет, и она была стройна, как лиственница. Она чем-то заболела примерно через месяц после их женитьбы, и с тех пор она такая, как ты её видишь.
— Не может быть! — охнула Харриет. — Честно?
— Так говорят. Я тебе напомню, что это было во времена старого хозяина, и никого из слуг того времени здесь не осталось. Но, вроде бы, это звучит правдиво. Мне как-то не верится, чтобы его светлость женился на горбатой. Должно быть, болезнь искалечила ей позвоночник. Весь его перекорёжила.
