Парк
Он больше не пытался вернуть ее.
Она возвращалась сама, когда ей того хотелось — в снах, видениях и мимолетных «дежа вю».
Скажем, он ехал на работу — и замечал рыжеволосую девушку на углу. И на один краткий невероятный миг мог поклясться, что это она.
Или он просыпался в темноте, уверенный, что она ждет его на улице. Уверенный, что нужен ей.
Но Парк не мог позвать ее. Иногда он не мог вспомнить, как она выглядит, даже если разглядывал ее фото. Может, он смотрел на нее слишком часто?..
Он больше не пытался вернуть ее.
Так почему же он продолжал приходить сюда? К этому гадкому маленькому дому…
Элеаноры здесь не было. Ее никогда не было здесь по-настоящему — и она уехала слишком давно. Почти год назад.
Парк повернулся, чтобы уйти от дома, но тут маленький коричневый фургон стремительно пролетел по подъездной аллее, подпрыгнув на ухабе и едва не задев Парка.
Парк остановился на тротуаре и принялся ждать. Водительская дверь распахнулась.
Может быть, подумал он, я здесь именно за этим.
Отчим Элеаноры — Ричи, нагнувшись, медленно вылез из кабины. Парк узнал его: они встречались один раз, когда Парк принес Элеаноре второй выпуск «Хранителей», а отчим открыл дверь…
Последний выпуск «Хранителей» вышел через несколько месяцев после отъезда Элеаноры. Парк раздумывал, читала ли она его. И считает ли Озимандию злодеем. И что, по ее мнению, имел в виду доктор Манхаттан, когда сказал: «Ничего никогда не заканчивается». Парку до сих пор хотелось знать, что Элеанора думает о том или о сем.
Ричи шел медленно, пошатываясь. Поначалу он не заметил Парка. А когда наконец увидел — посмотрел на него так, словно не был уверен, что Парк — не обман зрения.
— Ты кто такой? — крикнул Ричи.
Парк не ответил. Ричи рывком повернулся к нему, покачнувшись.
— Что тебе надо?
Он стоял в нескольких футах от Парка, он него несло кислым запахом пива.
Парк не двигался.
Я хочу убить его, подумал он. И вдруг понял, что может это сделать. И сделает…
Ричи был не намного крупнее Парка и к тому же пьян и плохо соображал. А кроме того, Ричи никогда не хотел навредить Парку так, как Парк хотел навредить ему.
Если Ричи не вооружен, Парк может это сделать.
Ричи приблизился.
— Чего тебе? — снова крикнул он.
Сила собственного голоса выбила его из равновесия. Он качнулся вперед и тяжело рухнул на землю. Парк был вынужден отступить, чтобы Ричи не врезался в него.
— Твою ж… — сказал Ричи, поднимаясь на колени. Но и на коленях он стоял не очень твердо.
Я хочу убить его, подумал Парк.
И могу.
Кто-то должен это сделать.
Парк посмотрел на свой ботинок с обитым металлом носком. Он недавно купил ботинки на распродаже, у себя на работе. Со скидкой. А потом — глянул на голову Ричи, болтавшуюся, словно кожаный мешок.
Парк не знал, что можно ненавидеть кого-то так сильно. Он понятия не имел, что бывают настолько сильные чувства.
До сих пор.
Он с силой врезал носком ботинка по земле перед лицом Ричи. Лед, и грязь, и мелкие камушки полетели тому в открытый рот. Ричи отчаянно закашлялся и распластался на земле.
Парк ждал, когда он встанет, но Ричи просто лежал и сыпал проклятиями, втирая в глаза соль и гравий.
Ричи не был мертв, но не вставал.
Парк подождал.
А потом пошел домой.
Элеанора
Письма. Открытки. Бандероли в желтой упаковочной бумаге, гремевшие у нее в руках… Ничего не вскрыто, ничего не прочитано.
Было плохо, когда письма приходили каждый день. Стало хуже, когда это прекратилось.
Иногда она раскладывала их на ковре — как карты таро, как шоколадки Вилли Вонки — и раздумывала: может, уже слишком поздно?..
