Прежде чем губы Авы коснулись губ незнакомца, она намеренно заглушила все разумные доводы, почему не должна делать этого. Она почувствовала его тело.
В ответ его рука скользнула в ее волосы, и в этот раз в касании не было ничего терапевтического. Его пальцы сжимали ее, а искусный поцелуй убеждал поддаться. У Авы закружилась голова, потемнело в глазах. Она стала опасаться, что у нее и правда сотрясение мозга.
Определенно это было единственное объяснение головокружению, ошеломляющей путанице, затмившей ее обычную рациональность и заставившую целоваться с парнем, которого она почти не знала. Да, он был настолько хорош, что, когда объятие его губ ослабло, ей захотелось закричать: «Еще!» Ее рациональность была побита — спокойная рациональность, что помогала ей вынести утомительные просиживания мероприятий в иностранных посольствах, которая заставила ее отказаться от своей мечты писать, а вместо этого выбрать карьеру в области финансов, рациональность, которая настояла выбрать друга дома для создания надежного основательного брака.
Чертова рациональность!
— Могу я это списать на сотрясение мозга?
Губы, которые она так жадно целовала только что, скривились в улыбке.
— Ну, зависит от того, насколько это было плохо.
Она в шутку притворилась, что вздрагивает и падает в обморок:
— Это было совсем не плохо.
— В таком случае я настаиваю, что должен отвести вас в вашу комнату.
Его взгляд задержался на ее губах на какое-то мгновение.
— Наверное, вы импульсивно целуете каждого незнакомца, с которым начинаете разговор.
Эта фраза вернула ее к реальности. До нее дошло, что же она сделала. Поцеловала незнакомого парня, которого только что случайно встретила в отеле. Черт! И о чем она только думала?
— Эй, я пошутил.
Он дотронулся до ее руки, и она почувствовала опять прилив тепла.
— Может быть, мы представимся друг другу и перестанем беспокоиться о том, что мы незнакомы?
Он улыбнулся, и у нее в груди что-то сжалось. Нежный, сладкоголосый волшебник не должен иметь такой убийственной улыбки в придачу.
— Роман. Фанат экстремального спорта. — Он протянул ей руку. — И частично медработник при этом бассейне.
Она засмеялась, беззаботный тон был непривычен для ее слуха. Когда она смеялась в последний раз, по-настоящему смеялась?
Точно не тогда, когда жила в Канберре под пристальным наблюдением папы, стоящего у штурвала власти, не в период ее размеренного брака, и определенно не в последний месяц после развода, когда желтая пресса склоняла ее имя на все лады и вылила на нее массу грязи по единственной причине, что она была Авой Беккет, членом высшего общества, которой полагалось делать только то, что предписывали правила.
Это было так здорово — смеяться, и по этим привлекательным морщинкам в уголках глаз Романа было понятно, что он смеется в жизни гораздо чаще, чем она.
Она пожала протянутую ей руку:
— Ава. Недавно ушла со скучной финансовой работы. Неуклюжий ботаник. Представляю опасность для других посетителей бассейна.
Его пальцы замкнулись, его пожатие было сильным и жестким, и волнение опять пробежало дрожью по ее телу.
— Тогда, с вашей неуклюжестью и моими медицинскими навыками, мы прекрасно друг друга дополняем. Нас здесь свели Небеса, не иначе.
Он произнес это шепотом, с подмигиванием, отчего она рассмеялась опять.
Он сжал ее руку, но сразу освободил ее, когда заметил, что она скорчила гримасу от силы его рукопожатия. Он наклонился ближе, и она закусила губу от соблазнительной чувственности, которая стала ощущаться при его приближении.
— Так когда вы не спасаете неуклюжих мамзелей от неприятностей и не прыгаете с моста, привязанным эластичной веревкой за лодыжку, где вы обитаете? Что вы еще делаете?
В первый раз с того момента, как она увидела его, лицо его омрачилось, но уже через какой-то миг прежний огонек вновь появился в глазах.
