Роста девушка была невысокого. Может быть, метр шестьдесят с небольшим, но благодаря хорошей осанке казалась значительно выше. Хрупкое телосложение придавало ее образу какую-то трогательную, почти детскую угловатость. Она носила джинсовую юбку в пол и рубашку навыпуск.
– Мы гуляли по берегу и заметили вывеску, – сказал Илья, смахивая со лба капли дождя. – Решили зайти.
– Отлично, – ответила художница, скользнув взглядом по их мокрой одежде. – Здесь несколько выставочных комнат и еще второй этаж. Возможно, что-то присмотрите, – сказала она без особой уверенности в голосе. – Большинство картин продаются.
Даня прошел вперед и огляделся.
– А это все ты нарисовала? – спросил он.
– Да, – девушка потерла кончиком тряпки впадинку между большим и указательным пальцем. – Правда, еще есть несколько работ моих друзей, но это в основном графика.
Она сунула тряпку в карман и протянула мальчику руку.
– Я – Адель. Как закончите осмотр, сможете найти меня в мастерской, – художница кивнула в сторону комнаты, из которой недавно вышла.
– А я – Даня, – мальчик пожал ее ладонь и посмотрел на отца. – Это мой папа Илья.
Мужчина склонил голову.
– Очень приятно, – сказала Адель. – Если захотите пить – не стесняйтесь, на кухне есть кулер и чайник. Можете сделать чай или кофе.
– Спасибо, – ответил Илья.
– Ладно, не буду вам мешать, – девушка еще раз улыбнулась и прошла в мастерскую. – Зовите, если что-то понадобится.
Она прикрыла за собой дверь и оставила их наедине с картинами.
– Вау, – прошептал Даня, убедившись, что Адель их не слышит.
– Что? – тоже шепотом спросил Илья.
Мальчишка прищурил взгляд.
– Не делай вид, что она тебе не понравилась!
Мужчина хмыкнул и сунул руки в карманы.
– Ну… – неопределенно протянул он.
Даня презрительно фыркнул.
– Не забудь взять ее номер, когда будем уходить.
Илья покачал головой и толкнул сына в спину.
– Хватит болтать.
– Обратил внимание, как она на тебя смотрела?
– Что?!
– Я такие вещи чувствую, – со знанием дела заявил мальчик.
Они начали с ближайшей комнаты. Свет в нее проникал сквозь высокое сводчатое окно. Краска на раме потрескалась и местами облупилась, обнажая фактуру старого рассохшегося дерева.
– И почему мы раньше не ходили на выставки? – спросил мальчик.
– Не думал, что тебе будет интересно, – признался Илья. – Похоже, это мой родительский просчет.
Тишина галереи заставила их забыть о всех делах. Время замедлилось, и вскоре его бег вообще перестал ощущаться. Внешний мир потускнел и выцвел, как размокшая под дождем газета.
Они переходили из комнаты в комнату, из зала в зал, подолгу задерживаясь перед понравившимися морскими пейзажами. Даня увлекся рассказом отца о знаменитых мореплавателях и засыпал его вопросами.
Осмотрев первый этаж, отец с сыном прошли на кухню и приготовили кофе. Даня – растворимый с молоком, Илья – черный без сахара. Кроме них, в галерее никого не было, но, несмотря на это, говорили они шепотом.
– А что мы шепчемся-то? – спросил Даня, отхлебывая кофе.
– Не знаю, – ответил Илья.
Они рассмеялись и стали говорить обычным голосом.
– Наверняка у этого эффекта научное название, – предположил мальчик. – Какой-нибудь «синдром библиотеки» или вроде того.
– Вполне может быть, – согласился мужчина.
Закончив с кофе, они поднялись на второй этаж. Здесь находились еще две просторные комнаты, в которых в основном выставлялись акварели и карандашные рисунки. Возле одного пейзажа Даня задержался дольше обычного.
Окутанный туманом берег. В пелене легко угадывается изгиб залива. Того самого, где на причале стоят яхты и катера, а летом собираются рыбаки. Возле причала проглядывают очертания спящей пристани с изогнутым желтым фонарем. Его свет – единственное яркое пятно всей композиции.
– Слушай-ка, – сказал мальчик, – вот это очень круто…
– Согласен, – ответил Илья. – Талантливо.
– Берем?!
– Ну, – мужчина почесал затылок. – Денег-то у нас в обрез. Хватило бы закрыть месяц. Придется занимать у кого-то или ждать до зарплаты.
– Займем у Ицхака-башмачника, – предложил Даня. – Он тебе никогда не отказывал.
Илья вздохнул.
– Опять залезать в долги?
– Нам не привыкать.
