Лилит не была даже уверена, про ту ли он пациентку говорит. Она ничего не поняла из его объяснений.
– Все будет нормально с вашей подружкой… – снова попытался заговорить доктор.
– Спасибо. – Грустно ответила Лилит, так и не выяснив, что с ее подругой и надолго ли.
Она развернулась и пошла вдоль коридора. Врач так и стоял, застывши, смотря ей в след.
Через два часа Лилит приехала домой. Настроение у нее было мягко говоря не очень хорошее. Она заглушила двигатель и посмотрела в окно, и ее передернуло от неожиданности. Там стоял Левиафан, как всегда с идиотской улыбкой. Он открыл ей дверь и подал руку.
– Прошу мисс! – вампир галантно поцеловал ее руку.
Лилит вышла из машины и грозно окинула его взглядом. Но в ее голове пробежали мысли о том, что было бы неплохо расслабиться. Левиафан был не против. Он, со счастливым лицом, соорудил не большой ужин.
На столе стояла бутылка хорошего вина, графин с холодным облепиховым чаем, сок. Горячая пицца и гамбургеры. Огромная ваза с фруктами. Но вот только Лилит кусок в горло не лез.
Вампир, откуда-то, достал два очень красивых фужера, что сильно удивило Лилит. Она думала, что после неудачной поездки в Париж, она успела расколотить всю посуду в этом доме. Но эти два фужера были антикварными.
Левиафан заметил ее взгляд на эти вещи. Он встал напротив нее и убрал руки в карманы. Какой же он порой был нелепый: черная майка – привет из семидесятых и современные спортивные штаны.
Он стоял и покачивался, опускаясь с пятки на мысок и обратно. Затем он вытащил руку из кармана и разлил вино по фужерам.
– Мне кажется, остальные напитки здесь лишние. Вино – идеальный вариант.
– Наверное, так оно и есть.
– Как дела у Жаклин? – спросил он, приподнимая глаза на нее.
– Как ты узнал? – удивилась Лилит, делая глоток красного вина.
Левиафан усмехнулся и сел за стол.
– От тебя пахнет психами и сумасшествием!
– Видимо с Жаклин переобщалась, что даже пропахла ею. – Улыбнулась она, решив все-таки отпустить ситуацию, расслабить и побаловать свою нервную систему.
Левиафан заметил попытку подпоить грусть и уложить спать печаль. Он приподнял бокал и прищурился.
– За счастливое безумие, которым мы с тобой к несчастью не обладаем! – громко произнес он странный тост.
Лилит выпила половину бокала, слегка поморщившись.
– Почему счастливое и почему к несчастью? – повернула она голову на бок.
– Потому, что прекрасно быть безумным, и ужасно тягостно быть нормальным, и совсем не простительно не иметь даже шансов хотя бы на частичку этого безумия…
– Почему ты так говоришь? – смутилась Лилит, – что же хорошего и прекрасного в том, чтобы быть запертым в четырех ватных стенах, как Жаклин, и иметь надпись «душевнобольной» на амбулаторной карте?
– Хе…очень многие люди делают синонимы из слов «душевнобольной» и «безумный». Но это не так, Лилит! – прошептал он гипнотически и посмотрел на нее волчьим взглядом.
Она замерла с видом непонимающего человека, причем она не понимала выражение его лица. Затем она подняла вопросительно брови, как бы ожидая продолжения к сказанному.
– Быть душевнобольным – это значит, что человек имеет проблемы со своим духовным состоянием. Он обречен, и его путь в клинику неизбежен. А безумие – это эйфория, которую жизнь дарит человеку. Синонимы безумия – гениальность, сила, власть и нестандартность. Сколько было величайших гениев прошлого, и может даже чуть-чуть современности, ты думаешь, они были в клинике? Нет, Лилит. Их любили, за ними следовали толпы, их сжигали и сажали в подземелья, потому, что боялись. Все равно люди уважали их безумие, почитали и восторгались, в душе опасаясь. Безумие – это редчайший дар, от которого нельзя отказываться, получи его и весь мир будет у твоих ног. Стань душевнобольным – сгниешь заживо, и самое ужасное, жизнь будет продолжаться, когда тело будет разваливаться отгнившими и грязными кусками. Быть безумным – значит быть не таким как все, абсолютно во всем, кроме физиологии. Окружающие будут ненавидеть, пытаться навредить, украсть этот жизненный дар, но в наше время у них нет шансов…но, к сожалению и безумцев сейчас нет.
