Вы прекрасно знаете, что некоторым картинам посвящены огромные труды искусствоведов. В том числе и нюансам изображения, которые оказывают тот или иной эффект. Так вот, у нас нет ни сил, ни возможности уделять столько же времени каждому кадру из нашей жизни, каждому мгновению. А ведь воздействие социума осуществляется каждое мгновение, постоянно.
На самом деле эта сложность является достаточно легко преодолимой благодаря использованию нашего собственного мозга. А конкретно – его слабо осознаваемых и вообще неосознаваемых сфер, то есть нашей психической активности. Того, что называют подсознанием. Хотя, строго говоря, такой штуки, как подсознание, на свете нет. Обычно пальцем показывают на некую сумму активностей мозга, который в данный момент работает без сознательного контроля, и говорят: «О, это подсознание!» Но давайте пока воспользуемся этим упрощенным термином. Если мы воспользуемся возможностями нашего подсознания, которые способны «переварить» всю эту гигантскую совокупность сигналов в несколько простых ощущений и предъявить их нам уже в виде приятных и неприятных тонов, то точно так же мы сможем настроить нашу неосознаваемую сферу, наше подсознание на то, чтобы отсекать, удалять агрессивные элементы.
Знакомство с полем
Нам придется работать не столько с разумом, сколько с ощущениями. Ведь окружающий мир, эгрегориальное воздействие да и любое влияние постороннего человека предстают для нас как набор ощущений. Итак, есть конкретные ощущения. Вот я вижу человека, вижу его прическу, его фигуру, его одежду. Но кроме этого я еще и чувствую человека. Я не могу точно сказать, где я увидел то, что я почувствовал. Тем не менее от человека исходит некое излучение, которое я воспринимаю как интегральное ощущение. И вот эта сторона проявления действительности, вернее, действительности, доступной нам в восприятии, достаточно известна, и ею пользуются многие люди (только обычно они почему-то стремятся это истолковать и назвать каким-нибудь хитрым термином вроде торсионного поля или мистического излучения).
Кстати, сюда относится и эмпатия, хотя она более примитивна. Просто эмпатия не несет мысли. А на самом деле человек даже чувствует намерения другого человека и элементы его мыслей (в Школе навыков ДЭИР такие занятия ведутся на третьей ступени). То есть мы можем увидеть человека, идущего по улице, и примерно сказать, где он собирается эту улицу переходить, куда намерен сворачивать.
Понятие «поле» незаслуженно заужено: его нельзя сводить к какому-то неизвестному излучению, регистрируемому исключительно экстрасенсами. На самом деле весь мир представляется человеку не только в конкретных чувствах, которые можно привязать к тому или иному объекту, но и в виде совокупности достаточно неясных излучений и сигналов. Это больше похоже на поле ощущений, на облако. Сюда входят, без сомнения, экстрасенсорные составляющие, сюда входит и эмпатия. Мы даже воспринимаем запах другого человека и его инфракрасное излучение: мы его не видим, наши глаза чувствуют, равно как чувствует тепло все наше тело. Вся эта совокупность является полем.
Надо сказать, что этой системой сонастройки по полю с другими людьми для более полного, глубокого эмоционального взаимодействия широко пользуются в ораторском искусстве, в политике и в актерском мастерстве.
Например, знаменитая система Станиславского. Если вы почитаете книги на эту тему, то заметите, что построена эта система на том, как актер должен ориентироваться на нитку обратной, психоэнергетической связи, которую он получает из зала. Если ему это удается, то это успешный актер. Актер, который этого не умеет, не слишком успешен.
Кстати говоря, актеры могут послужить и иллюстрацией моих слов об эгрегорах. Они находятся в слишком плотном контакте с залом. Они переживают эмоции своих персонажей, транслируют их и получают отклик зала, представляющего собой ту же эгрегориальную массу. Зачастую это происходит у них слишком глубоко, и они уже не могут отказаться от созданного образа.
...
Вот хороший пример с актером Демьяненко, который сыграл Шурика в «Иване Васильевиче…» и «Операции Ы». Несмотря на то, что он хотел и предполагал быть драматическим актером и играть серьезные роли, они ни разу не были ему предложены. Он потерял даже место в кинематографе потому, что сам настолько внутренне связался с образом Шурика и соответствовал народным ожиданиям, что в нем и видели не его, а только этого персонажа.
