Взаимоотношения человека и эгрегора, скорее, описываются таким образом. Эгрегор связывает потребности людей и идею, при помощи которой они реализуются. На самом деле об этом исчерпывающе рассказано в пособии по эгрегорам, но вкратце механизм такой. Под эгрегором находятся тысячи и тысячи людей, которые, по сути, его питают. У них есть ожидания, что тот или иной образ мысли, стремление к какому-либо идеалу или идее принесут для них результат. Таким образом, возникает некое социальное дирижирование.
Например, все мы хотим, чтобы у нас в доме была горячая вода. Жилищно-коммунальное хозяйство может послужить моделью таких взаимоотношений. Хотя, строго говоря, это механика, это даже не эгрегор. Тем не менее тысячи и тысячи людей хотят, чтобы у них в доме была горячая вода. Тысячи и тысячи людей платят за эту горячую воду. Причем платят больше, чем она стоит. Все эти деньги скапливаются в одном месте, и два-три человека извлекают из них для себя яхты, вернисажи, самолеты и тому подобное. А затем дают людям горячую воду, которая стоит немного меньше, чем они за нее платили.
Вот примерно такие же взаимоотношения имеют место между людьми и эгрегорами. Только деньги здесь заменены мыслями людей и их активностью, то есть энергией. Это круговорот вообще всего ценного для человека, произведенного им.
Теперь посмотрите, насколько несправедливо это взаимоотношение. Та часть, которая находится внизу (население), отдает значительно больше, чем получает в результате. Это ведь несправедливо по отношению к ним. Да, эгрегор кое-что нам дает. Но мало! А верхушка, с другой стороны, пользуется этими благами. Она получает больше, чем дает. Это малая часть людей. Может быть, в значительных эгрегорах это их тысячная, миллионная доля.
Но обратите внимание, ведь когда этот управленец добился власти и сидит у себя наверху, он вряд ли хочет именно денег и только денег. Как правило, человек при власти хочет славы, уважения и самоуважения. Он хочет реализоваться. Но он ограничен этим вот желанием масс, идущим снизу вверх, и поэтому может реализоваться только ограниченно. Получается, что и сам он, сидя наверху, получает не совсем то, что ему нужно. Денег у него и так много. В очередной раз получить этот же навар – это не сильно меняет его картину. Но он думает, что получает уважение, что он важен и значителен. А сам всего-навсего служит этаким денежным фильтром.
Вот почему эгрегоры являются паразитическими структурами. Благодаря этому незаметному для человека обмену того, что проходит мимо его сознания, он каждый раз на любом уровне получает либо меньше того, что отдал, либо совсем не то, что ему нужно. Так человек впадает в зависимость. И те, кто внизу, зависимы от этого, и те, кто вверху, – ровно так же.
На самом деле, для того чтобы увидеть несправедливость этих отношений, достаточно посмотреть на знаменитых актеров. Когда-то они находились на эгрегориальном верху. Популярные в народе люди были счастливы и прожили хорошую, богатую, яркую жизнь. Но что происходит с ними, стоит спасть их популярности? Они абсолютно забыты, абсолютно никому не нужны, и этого уже, оказывается, не возродить. Достаточно вспомнить судьбу Буркова или Крамарова. Сколько у нас актеров погибло в нищете! Даже Фаина Раневская. Так что излишнее доверие эгрегору приводит к саморазрушению.
Опять возвращаемся к инструменту работы с управляющим слоем, то есть к нашим ощущениям. Именно они помогут нам перестроить отношения с эгрегорами и социумом. Но чтобы ощущения верно нам служили, надо научиться их расшифровывать.
Перестроить отношения с социумом
Итак, человек регистрирует не ощущения, а только свою реакцию на них. Получается, что он двигается по миру, по жизни вслепую, натыкаясь на углы и не видя их. Но когда-то мы, любой человек в детстве, активно регистрировали эти ощущения, видели и чувствовали их. Тогда человек понимал, по крайней мере, какая картина из них складывается. Вот я что-то подумал, у меня есть такие-то предубеждения, убеждения, то есть я ощущаю к этому предмету или мысли то-то и то-то – и, соответственно, я думаю так. Но тут мама сказала, что ей это неприятно. А я люблю маму. И соответственно, ее неприятность я принимаю близко к сердцу и вырабатываю совсем другое отношение к предмету.
