- Не помню, не помню... сами знаете, какая у меня нервная работа, мог сгоряча и сболтнуть неподходящее. Ну и что из того? Не я ударил солдата, а он меня.
- Такие смирненькие, разумеется, не дерутся, - едва сдерживая возмущение, заметил Ефим. - Кулаком не ударят, пресс-папье в ход не пустят, зато пакостными словами подденут под самый дых.
Яшка в полнейшем недоумении переводил взгляд с Родионова на Званцева, со Званцева на Сегала.
- Ничего не понимаю, - пробормотал он, на этот раз удивляясь неподдельно, - словами, под самый дых... Да что тут такого? Мало ли меня начальство обзывает, я и внимания не обращаю. Сколько раз сам начальник ОРСа товарищ Рызгалов выгонял меня из кабинета, говорил, пошел отсюда вон, туды-т твою мать, сукин сын. Я и уходил. Подумаешь, эка беда!
По лицу Родионова пробежала тень. Званцев хмыкнул. Ефим брезгливо поглядел на своего соседа: экземпляр! Ну и ну. Человеческим достоинством Бог не наградил, и сам не обзавелся...
- Вы сами, - обратился Яшка к Званцеву, — не раз песочили меня и пятиэтажным крестили. Я же на вас за это с кулаками не лез?!
- Я тебя правильно песочил за твои штучки, - нехотя проговорил Званцев, - а ты, выходит, обидел товарища солдата за здорово живешь.
- Я?! Обидел?! - искренно удивился Яшка. - Если так, что ж, я извиняюсь.
- Кажется, все ясно? - обратился Родионов к Званцеву.
Тот согласно кивнул.
- Мне можно уйти? - спросил Яшка и, не дожидаясь ответа, вышел, почему-то пригнувшись.
- Не все ясно мне, - неожиданно для Родионова и Званцева сказал Ефим, - неясно, во-первых, почему такой хам, если не сказать хуже, занимает должность, где нужны особая чуткость и предельная человечность. Во-вторых, почему молодой и здоровый, судя по цветущему виду, мужчина - не на фронте? А дважды, трижды раненые солдаты курсируют из госпиталей на передовую и обратно... Вам это известно?
Родионов и Званцев молча, во все глаза смотрели на Сегала. Первым нашелся Родионов.
- Итак, установлено, - сказал он, не отвечая на вопросы Ефима, - что Яков Иванович первым нанес вам оскорбление. Правильно, товарищ Званцев?
Званцев ответил не сразу. «Ну и штучка этот солдат», - думал он, косо поглядывая на Ефима, и вполголоса промямлил:
- Правильно.
- А об остальном как-нибудь позже, товарищ Сегал, - продолжал Родионов. В душе он был согласен с этим, как он теперь убедился, прямым и умным парнем. Но что он мог ему сказать, да еще при Званцеве? - Позже, - повторил он, — а на заводе мы вас оставим. Да? — обратился он к Званцеву. Тот ничего не ответил. — Так оставим Сегала на заводе, товарищ зампредзавкома? — повторил Родионов.
Званцев молча прикидывал: «Гнать бы такого умника с завода подальше. Но - опасно: фронтовик, языкатый... Сказал бы Родионов: «не оставим», с удовольствием бы согласился... Связываться с таким?! Не пойдет! Себе дороже» - кивнул: оставим.
- Работу мы вам, товарищ Сегал, подберем, - пообещал Родионов, - зайдите денька через два. Кстати, продкарточки на новый месяц получили?
- Получил.
- А с жильем порядок?
- Полный порядок! Тридцать человек на восьмидесяти метрах, чуть больше кладбищенской нормы. Чем не порядок?
Родионов поморщился.
- Конечно, не густо... Что-нибудь придумаем, товарищ Сегал, - он протянул Ефиму руку.
Званцев отвернулся к окну.
Родионов явно обрадовался, когда Ефим пришел к нему в назначенный день.
- Как раз вовремя, Ефим Моисеевич! - сказал он приветливо. - Только что от меня ушел начальник литейного цеха, очень просил подобрать крепкого парня на должность сменного мастера.
Не понимая, к чему эта странная для него информация, Ефим участливо спросил:
- Подобрали?
Родионов молчал, покачиваясь взад и вперед на стуле, выбивая пальцами на столе ритмичную дробь. Ефим продолжал вопросительно смотреть на него. После довольно долгой, неловкой паузы, он произнес вслух показавшуюся ему нелепейшей догадку:
- Уж не меня ли, «крепыша», вы, Андрей Николаевич, сватаете на эту должность?
- Именно вас, - вполне серьезно ответил Родионов.
Ефим от души рассмеялся.
- Зря вы так, - слегка обиделся Родионов, - выслушайте мои доводы, а потом уж веселитесь на здоровье.
