В такой жаркий день, как сегодня, лужайка кишит студентами Крайст-Черча, которые загорают, читают, просматривают свои записи, пьют, курят, играют в крокет. Когда мы не спеша проходим по саду, многие из них поднимают головы и здороваются, и некоторые из них — надеюсь, Дик обратил на это внимание — молодые прелестные особы женского пола.
— Смотри, роскошные штаны, — произносит одна из них мне вслед, и я вдруг смущаюсь. В своем задумчивом состоянии я совершенно забыл, что скинул свой брайтсхедский прикид и облачился в полосатые мешковатые штаны из индийского хлопка, которые подвязываешь на заднице и выглядишь как хиппи.
— Ну, — спрашиваю я Дика, когда мы усаживаемся на траву, — крутое местечко?
Дик осматривает окрестности через свои рэйбэновские очки.
— Потрясающе.
— Да, и знаешь, что самое интересное? Мы выиграли его в карты у преподавателей в Мертоне.
— Когда, давно?
— Нет. Лет эдак несколько сот назад, я думаю. Ты что-нибудь знаешь об этом, Маркус?
— Откуда мне знать — это не мой колледж.
— Маркус просто завидует, потому что он учится всего лишь в Брейзноузе.
— Ну, я бы и не хотел здесь учиться. Слишком напоминает школу, — беззаботно говорит Маркус.
Я вдруг жалею, что не промолчал.
— А где это? — спрашивает Дик.
— В Итоне, — отвечает Маркус.
Дик раскрывает рот, и я знаю, что он сейчас скажет, потому что он похож на меня и внутренняя цензура в мозгах у него развита слабо. Он сейчас скажет: «А, это где Джош хотел учиться». Он вовремя замечает мой злобный взгляд.
День неумолимо проходит, и мы не можем этому помешать. Иногда я ловлю себя на том, что, глядя на часы, прикидываю, какие пункты останутся невыполненными — ботанический сад, лодочная экспедиция, чай у Браунз — из-за недостатка времени. По большей части я не возражаю.
Уже гораздо позднее, когда мы подумываем уходить, потому что на наше место надвинулась тень, а я начинаю чихать из-за сенной лихорадки, всегда усиливающейся к вечеру, появляется Молли. Она переоделась в тонкое платье с цветами, и я отмечаю, что вечерний ветерок делает ее соски весьма заметными. Вижу, что Дик тоже обратил на это внимание.
— Опять развращаешь моего нежного, юного брата? — спрашивает она.
— Что? Это твой юный брат развращает моего, — говорю я.
Молли более внимательно глядит на Дика.
— Ты не можешь быть братом Джоша.
— Боюсь, что это не так.
— Но ты совершенно не похож на него. И гораздо выше.
— Всего на полтора дюйма.
— Иногда полтора дюйма имеют большое значение, — говорит Молли.
— И ты еще будешь говорить, что я оказываю разлагающее влияние! — говорю я, в то время как Дик краснеет.
— Молли, Дик. Дик, Молли, — прибавляю я.
— Привет, — говорит Дик.
— Привет, — говорит Молли. Она поворачивается ко мне: — Он и выглядит более модно, чем ты.
— Да, и он во много раз забавнее. Может быть, тебе стоит с ним переспать.
Дик закрывает лицо руками.
— Извини, Дик, мы тебя ставим в неловкое положение, — говорит Молли.
— Я ко всему привык.
— Хочешь этого вина? — спрашиваю я.
— Лучше не надо — я сейчас пойду обратно в библиотеку. А вот сигарету я утяну, — говорит Молли.
— Какую ты хочешь? Ментоловую? — говорю я, вытаскивая свой «Консулат».
— Попробуй вот эти, если хочешь, — говорит Дик, предлагая розовую коническую бумажную пачку чего-то похожего на очень тонкие сигары.
— Что это?
— Биди, — говорит Дик. — У них вкус земляники.
— Скорее потной набедренной повязки садху, — говорю я.
— Спасибо, Дик, но я, пожалуй, воздержусь, — говорит Молли, беря мой «Консулат». Как ни жалостно, но я чувствую, что это моя большая победа.
Вскоре освобождаются молотки для крокета — впервые за весь день, и мы убеждаем Молли отложить зубрежку на более позднее время, чтобы мы смогли сыграть вчетвером. Она играет в паре со своим братом. Я — со своим. Несмотря на трудности, причиняемые мне слезящимися глазами, непрерывным чиханьем и текущим носом, мы побеждаем.
— Не знала, что у вас там, на севере, есть площадки для крокета, — дразнит меня Молли после того, как мы заколотили второй победный шар.
— Центральная Англия — не север. Потому она и называется Центральной, — говорит Дик.
