Задним умом я сейчас понимаю, что оба мы выглядели ужасно. Но я не думаю, что это справедливо — судить о себе в юности с позиций современности. Все равно что осуждать спартанцев за их слишком суровое отношение к своим детям. Нужно помнить, что начало 80-х — это совсем другая страна. Иные ценности, иная манера одеваться — все иное.
То же бывает, когда я разглядываю фотографии той поры — свои и своих друзей. Мне инстинктивно хочется съежиться, разорвать фотографии на мелкие клочки, чтобы никогда больше не вспоминать эти ужасные прически, нелепые наряды, тошнотворную неотесанность. Как только можно было позволить себе выглядеть так нелепо, неприлично, по-идиотски в стиле начала 80-х?
Но потом я вспоминаю, что это относится не только ко мне. Все были такими. Дело в том, что, живя в начале 80-х, вы просто не сознавали, что живете в начале 80-х. В то время вы думали о них не в прошедшем времени, а как о чем-то современном, почти о будущем.
Как бы то ни было, но я рассказывал вам о Камилле/Симоне/Как-ее-там, которая должна была доказать правильность моей теории тем, что смотрела на меня не с мыслями «брр, что это за болван!», а с мыслями «ха, выглядит ничего, пожалуй, я с ним лягу». Я говорю об этом с уверенностью, потому что после одного ливня, нескольких бренди, несчитанных сигарет и трех часов с момента нашей встречи именно так она и поступает.
Кафе, где мы сидим, очень дорогое, потому что находится около площади Св. Марка, а это означает, что ни наша сторона, ни другая, эллесмеровская, состоящая из разочаровывающе бесцветной сестры Гейвина и еще пяти-шести девочек, не может позволить себе заказать что-либо более примечательное, чем один эспрессо, очень медленно выпив бесплатно подаваемый вместе с ним стакан воды. Официантка в накрахмаленном белом фартуке возбужденно вертится поблизости. Мы стараемся говорить тише.
Стульев не хватает, поэтому все мальчики, ссутулившись, стоят рядом с девочками, за исключением Дейва, который направляется внутрь, чтобы сесть и незаметно выпить граппы, потому что как учитель он не может допустить, чтобы его заметили болтающим с половозрелыми девицами из конкурирующей школы. В результате старшинство в нашей компании автоматически переходит ко мне. Известие, что я уже окончил школу и являюсь полноправным студентом Оксфорда, производит на девиц большое впечатление.
На всех, исключая Камиллу/Симону/Как-ее-там, — будем впредь называть ее Камиллой, если не возражаете. Она не только достаточно толкова и сама будет в этом году держать экзамены в Оксбридж, но у нее еще есть брат, который учится в колледже Магдалины. Он на курс старше меня, очень важный и настолько светский, что избран членом Buller, и она была у него много раз, и на нее вряд ли произведут впечатление мой фальшивый великосветский акцент, мой причудливый наряд или захватывающие истории о шутках, выкидываемых студентами.
Она не выглядит лучше всех в компании, но помню, что мне она показалась самой привлекательной. Думаю, что, если бы мы сейчас отправились в полицейский участок и мне пришлось составить ее фоторобот, арест бы ей не грозил. Но некоторые черты врезались мне в память: затхлый запах табака и духов девочки из паблик скул — пожалуй, это была «Хлоя», но вы можете представить ее не хуже, чем я: наделите ее теми чертами, какими вам хочется, в зависимости от того, кто вы — девушка, представляющая себя на ее месте, или парень, представляющий, как он трахнул ее.
На этом этапе моей карьеры любовника я применяю не слишком сложную технику знакомства с девушками. Она состоит в том, чтобы напоить ее как можно сильнее и как можно быстрее в надежде, что в результате ее требования снизятся в достаточной мере, чтобы я мог делать с ней то, что в обычных условиях она могла не позволить. Поэтому через полчаса после встречи, когда темы для разговора начинают иссякать, а официантка начинает все более досаждать, я сообщаю Камилле, что знаю бар с более дешевыми напитками, и предлагаю отправиться туда.
Однако этот бар, хотя он действительно существует, найти невозможно, как и многие другие места в Венеции, в которых вы один раз побывали, но мосты, каналы, старинные здания и пьяццы всюду настолько похожи между собой, что они кажутся вам знакомыми, даже если вы видите их впервые.
