Рейф осторожно прижал ее к краю стола. Ханна ощутила сквозь ткань крупную выпуклость у него под брюками. А эта деталь в девичьих фантазиях присутствует редко.
Он склонил голову набок, провел ладонями по ее шее до груди. Ханну вдруг охватило нетерпение. Она с трудом отстранилась от края стола, впивающегося в ноги. Рейф пробормотал пару слов, за которые в общественном месте его, вероятно, арестовали бы. Скрыть желание он даже не пытался. Сознание того, что он жаждет ее, лишило Ханну остатков здравого смысла.
«Это всего лишь поцелуй, — думала она. — Что в этом плохого?»
Кто-то негромко застонал. Подумав, Ханна решила, что стонала она сама. Значит, самообладание она не сохранила. Но ведь это только поцелуй! Через минуту она напрочь забыла о собственном поведении. Значение имело только то, что она обвила обеими руками шею Рейфа.
И услышала хриплый стон. На этот раз стонала не она, а Рейф.
В его объятиях Ханна почувствовала, как быстро он теряет власть над собой. Сознает ли он это? А если он совсем потеряет голову? Но стоит ли думать об этом? Какое ей дело?
Пол под ногами Ханны покачнулся. Как в тумане, она поняла, что Рейф подхватил ее на руки, и задрожала всем телом.
Он замедлил шаг только для того, чтобы погасить свет, а потом унес ее из кухни в гостиную, где уложил на старый диван и лег сверху. Его губы заскользили по шее Ханны, она могла бы поклясться, что ощущает прикосновение зубов. Ее вновь охватил трепет возбуждения. Крепкое мужское тело вдавливало ее в подушки дивана.
Услышав скрежет собачьих когтей по дереву, Ханна на миг открыла глаза. В полутьме она разглядела Уинстона, торопливо поднимающегося на второй этаж. Очевидно, его смутило то, что творилось на диване.
Ей тоже следовало бы постыдиться, подумала она. Но с этим можно и подождать.
А пока ее тело пело изумительную мелодию. В последние годы она иногда улавливала несколько аккордов этой мелодии, но до великолепного финала ни разу не добиралась.
Ладони Рейфа проскользнули под ее свитер, легко расправились с застежкой лифчика. Когда он коснулся большим пальцем соска, Ханна чуть не вскрикнула. Она и не подозревала, что все ее тело приобрело необычайную чувствительность. Она очутилась в небывалой стране с размытой границей между острым наслаждением и болью.
— Я весь день мечтал об этом, — прошептал Рейф, уткнувшись в ее плечо. — Чуть не сошел с ума, пока дождался…
Он провел ладонью по изгибу ее бедра. Ханна почувствовала, что он расстегивает молнию на ее слаксах. События развивались стремительно. Даже чересчур. Но найти весомые причины, чтобы остановиться, ей не удавалось.
По лестнице снова затопотал Уинстон. Почему-то мысли о шнауцере образумили Ханну.
— Пожалуй, хватит, — сумела выговорить она.
— Нет. — Рейф поднял свитер и принялся целовать ее грудь. — Я хочу тебя с тех пор, как ты вернулась.
— Очень мило.
Он вдруг затих, потом поднял голову и уставился на нее блестящими глазами.
— Мило?
— Я польщена. Честное слово.
— Польщена… — с расстановкой повторил он. — Прекрасно. Польщена. Черт!
Ханна с трудом сглотнула.
— Не хочу показаться недотрогой или ханжой, но..
— Но все-таки ты — мисс Паинька, верно?
— Не совсем так. — Раздражение Ханны быстро нарастало. — Дело в том, что мы совсем чужие люди…
— Твоя фамилия — Харт. Моя — Мэдисон. По-моему, мы знаем друг друга всю жизнь.
Ханна растерянно заморгала:
— Любопытная точка зрения. Пожалуй, даже в чем-то верная. Но слишком уж упрощенная, не находишь?
— Ты всегда так ведешь себя на свиданиях?
— А разве мы на свидании? Я просто сделала тебе одолжение.
Он расплылся в бесконечно медленной и бесконечно обольстительной улыбке.
— В таком случае позволь поблагодарить тебя. — И он снова потянулся к ее губам.
Чтобы удержать его, Ханна уперлась ладонями ему в грудь.
— Я считаю…
Он ответил ей взглядом вежливого удивления.
— Ты считаешь? — переспросил он, подчеркнув последнее слово.
— Да, считаю, — раздраженно повторила она, — что мы действительно знаем о существовании друг друга всю жизнь, но это еще не значит, что мы близкие знакомые. По-моему, мы все-таки чужие люди.
— Тс-с! — Он вдруг зажал ей рот ладонью.