Есть о чем задуматься.
Рейф поставил обутую в спортивную туфлю ногу на нижнюю перекладину перил веранды на втором этаже дома, облокотился на верхнюю перекладину и засмотрелся на маленькую спортивную «хонду» оттенка ярко-красной губной помады, приближающуюся к дому.
Восемь лет назад он ни к чему не стремился, только знал, что с разгульной жизнью пора завязывать. Отказ от нее стал серьезным испытанием. Глядя на несущуюся к дому машину, он думал о том, что первой из своих целей уже достиг. Он сумел не попасть в тюрьму.
Интересно, порадуется ли этому Ханна?
Алая машина остановилась рядом с его серебристым «порше». Жар предвкушения окатил Рейфа с ног до головы. Дверца «хонды» открылась.
Как только Ханна вышла из машины, Рейф заметил, что ее янтарно-каштановые волосы стали короче. Восемь лет назад они свисали почти до талии, а теперь были подрезаны плавной, изысканной волной на уровне подбородка.
Она совсем не пополнела, но ее фигура неуловимо изменилась. Черные брюки и черный топ облегали подтянутое, гибкое тело с тонкой талией, плавными изгибами бедер и небольшой грудью. Прошло несколько секунд, и Рейф понял: изменилась не фигура, а манера поведения — Ханна стала держаться увереннее. В ту ночь на берегу она казалась совсем юной и наивной, почти девочкой. А теперь перед ним была зрелая женщина.
Придерживая дверцу, она наклонилась к кому-то на переднем сиденье. Со своего наблюдательного пункта на верхней веранде Рейф не мог разглядеть, кого Ханна привезла с собой, но испытал укол разочарования. Почему-то он надеялся, что она приедет одна. Но с какой стати? Год назад он услышал, что помолвка Ханны расторгнута, но за прошедшее время она вполне могла успеть с кем-нибудь познакомиться.
Дверца со стороны пассажира не открылась, но Ханна посторонилась, выпуская из машины ухоженного серого шнауцера.
Рейф не сдержал вздоха облегчения. Значит, ока не с приятелем, а с живой игрушкой. С псиной он как-нибудь справится.
Почуяв Рейфа, шнауцер замер на месте и поднял голову. Рейф ожидал, что пес зальется визгливым лаем, но тот не издал ни звука. Он внимательно и задумчиво смотрел на Рейфа.
Возможно, этот пес неглуп.
Ханна вскинула голову, и отблеск солнца заиграл на стеклах ее стильных темных очков.
— Привет, Рейф.
Восемь лет назад в ее голосе не слышалось этой холодной сдержанности, мимоходом отметил Рейф.
— Давно не виделись, — невозмутимо отозвался он.
— Да, давно, — кивнула она. — Значит, ты все-таки взялся за ум?
— Это как посмотреть. А ты? Выполнила пятилетний план?
— Не совсем. — Она вскинула руку, указывая на дом: — Так ты не надумал продавать свою долю?
— Нет.
— Так я и знала, — кивнула Ханна.
Она поднялась по ступеням крыльца и скрылась в доме. Шнауцер одарил Рейфа еще одним оценивающим взглядом и последовал за хозяйкой.
Рейф нашел Ханну в солярии, где она стояла неподвижно, скрестив руки на груди. Она холодно улыбнулась, не меняя позы и явно приготовившись к бою. Когда Рейф вошел в комнату с застекленными стенами, шнауцер перестал обнюхивать пальму в кадке.
— Славный песик. — Рейф присел и протянул руку.
— Его зовут Уинстон, — сухо сообщила Ханна.
— Привет, Уинстон.
Шнауцер с достоинством прошелся по выложенному плиткой полу, приблизился к Рейфу и вежливо принюхался. Удовлетворенный результатами, он сел и перевел взгляд на Ханну.
Рейф поднялся.
— Похоже, я ему понравился.
Ханна не улыбнулась.
— Уинстон хорошо воспитан. Его поведение еще ничего не значит.
— Верно. Может, он ждет, когда я повернусь к нему спиной, чтобы вцепиться в меня. Давно он у тебя?
— Года два.
Рейф кивнул.
— Дольше, чем твой бывший жених? Псу повезло.
Ханна сжала зубы.
— Я приехала не для того, чтобы обсуждать Уинстона и моего бывшего.
— Как хочешь. Будешь кофе?
Поколебавшись, Ханна кивнула.
— Тогда идем со мной.
Вдвоем они направились по коридору в большую, старомодно обставленную кухню. Уинстон семенил за хозяйкой, время от времени останавливаясь и обнюхивая углы и мебель.
— Откуда ты знаешь о моей помолвке? — спросила Ханна раздраженным ледяным тоном.
— Харты и Мэдисоны знают друг о друге все.
— Иными словами, тебе рассказала Изабель.
