– Ой, да ладно тебе. – Она отмахнулась, коротко хихикнув. – Но я же не за тем пришла, чтобы в вашей личной жизни копаться. Там твои студенты отжигают. Не хочешь сходить посмотреть?
На сей раз она выдала что-то совершено непереводимое, и Макалистер почувствовал беспокойство:
– В каком смысле, отжигают? Кто-нибудь пострадал?
Асикага залилась беззаботным смехом, сквозь который умудрилась невнятно, но все равно довольно обидно прокомментировать умственные способности Генри. Перебрав в уме все подходящие значения, британец немного успокоился. В том смысле, который, вероятно, имела в виду Руми, молодые люди наверняка устроили себе очередное развлечение, идущее вразрез с правилами Академии. Или кто-то чрезмерно деятельный им это развлечение подсказал.
– Да не стой ты столбом! – взорвалась Руми и принялась активно выталкивать Генри из комнаты, чем только подогрела его подозрения. – Живо, живо, живо!
Макалистеру пришлось подчиниться. Помня слова Сораты о том, что есть люди, с которыми проще согласиться, он выбрал из двух зол меньшее, учитывая, что вопли Асикаги способны были разбудить дракона. А если и не его, то Акихико Дайске точно, что едва ли бы упростило ситуацию.
В коридоре Генри невольно покосился на дверь комнаты № 3, но та осталась нема к его беззвучной мольбе о помощи. Ее владелец уже либо спал, что маловероятно, либо блуждал по зданию без особой цели, отчего отловить его превращалось в настоящую проблему.
Стоило только покориться и пойти за Руми, тащившей его за руку, точно непослушного ребенка, как дорогу им преградила хрупкая фигура. Выйдя из тени, она откинула с лица длинные волосы и смерила пару немного удивленным взглядом.
– Генри? Асикага-сан? Куда это вы направляетесь в такой час? – Кимура прикинул что-то в голове и понимающе выдохнул. – Ясно. Не стану вас задерживать.
– Это вовсе не то, что ты подумал! – у Генри возникло неприятное чувство, что в присутствии Сораты он слишком часто прибегает к этой фразе, но поделать, увы, ничего не мог.
– Молчи и иди за нами, – велела Руми и повела свой увеличившийся отряд дальше, через холл, в сторону столовой.
– Не поздновато ли для экскурсий? – поинтересовался японец, чуть поотстав от девушки и под локоть тормозя Макалистера.
– Само собой, – огрызнулся Генри шепотом. – Я и сам не очень понимаю, что происходит, но, боюсь, ход в стене не единственный способ учеников разнообразить свой досуг.
Сората покивал. Генри обрадовался, что не придется оставаться с Асикагой наедине, отчего-то ее общество ввергало его в смущение, хотя, быть может, дело в крохотных пижамных шортиках, открывающих крепкие стройные ноги учительницы литературы во всей красе. По мнению британца, даже слишком, что, однако, не мешало ему украдкой бросать на них взгляд. Сората вдруг оступился, тяжело оперевшись на его локоть, и Генри заметил, что тот слегка порозовел, хотя в коридоре было весьма прохладно.
– Что, засмотрелся? – не удержался Макалистер от мелкой колкости, отчасти чтобы отвести подозрения от себя. Кимура выпрямился и ответил вполголоса:
– Не больше вас, Макалистер-сан. И не забывайте, что по вашей гениальной теории я гей со стажем.
Генри не нашелся, что возразить, и, возможно, именно поэтому не заметил, как они подошли к закрытым дверям спортивного зала. В этой части коридора было по-особенному темно, только над уходящей вверх лестницей по левую руку мигала лампочка. Руми призвала мужчин к молчанию, и Генри услышал едва различимый гул голосов изнутри, однако из щели под дверьми не проникало ни грамма света. Кимура хмыкнул, скрестив руки на груди и ожидая продолжения, видимо, решив взять себя роль простого наблюдателя.
Генри убедился, что правила, которые он обязан был блюсти, снова нагло попраны, и протянул руку к дверной ручке, однако Руми его остановила. Игриво подмигнув, неслышно толкнула створку, просочилась в зал и поманила спутников за собой. Сората прошел мимо Макалистера и тоже скрылся в приглушенном мраке спортзала.
– …оно называется дзикининки[2], – негромко рассказывал глубокий проникновенный голос Курихары. Самого парня толком было не разглядеть – ученики сидели полукругом на матах вокруг обернутого синей бумагой масляного фонаря. – Эти существа выглядят как гниющие человеческие тела с длинными руками и когтями, которыми они раскапывают могилы. Дзикининки питаются мертвечиной. Их взгляд парализует тело и разум, зубы способны перемалывать кости. Существует легенда, что один монах пришел в деревню, где умер человек. Жители сказали ему, что нужно переждать ночь в другом месте, однако монах не послушался, и в полночь к нему явился монстр, который схватил труп и принялся раздирать зубами на части. Но самое страшное, – Хибики намеренно сделал паузу, и кто-то из девочек шумно вздохнул, – самое страшное, что дзикининки все понимают и страдают от того, что им приходится есть разлагающуюся плоть…
