Сората разразился поистине демоническим хохотом и потянулся к лицу мужчины открытым тюбиком красной губной помады.
– Представь, что это всего лишь игра, – гнусно ухмыляясь, уговаривал он, стремясь дотянуться до губ, в то время как Генри отчаянно размахивал свободной рукой и даже пару раз смазанно съездил своему мучителю по физиономии. С большим трудом грубая сила все-таки одержала верх, Генри высвободил руку и, обхватив Сорату за пояс, перекатился на бок, подминая парня под себя. Кимура сдавленно пискнул, ощущая на себе немалый вес шотландца, который, пыхтя и отдуваясь, вытянулся на нем во весь рост. Японец уперся ладонями ему в грудь, силясь оттолкнуть:
– Ты тяжелый… Отпусти!
– Черта с два.
Генри приподнялся на руках, с победоносным видом нависая над парнем, покрасневшим от напряжения, волосы выбились из хвоста, черные прядки прилипли к вспотевшему лицу. Решив, что перегнул палку, Макалистер отвлекся всего на секунду, которой хватило Кимуре, чтобы снова оказаться сверху. Тяжесть на животе была уже почти привычной, и Генри издевательски выдохнул:
– Что-то ты легкий. Цветочной пыльцой питаешься, феечка?
Сората схватил его за воротник, приподнимая, и мужчина уперся руками в пол, помогая ему.
В такой позе их и увидели два ученика, зашедшие в спортзал.
Сэм Чандлер издал восхищенный вздох:
– А чем это вы занимаетесь?
Его друг, Курихара, дернул блондина за локоть:
– Пошли, все равно потренироваться не получится.
На его вечно серьезном лице не отразилось ни грамма эмоций, как будто шеф-повар, сидящий верхом на коменданте мужского общежития, стискивающий его бока коленями и тянущий его к себе за воротник, – это обычное дело, ничего, что стоило бы внимания. Генри показалось, что еще немного, и он сгорит от стыда вместе с татами и половиной спортзала в придачу, а Сората так и не удосужился отпустить его рубашку.
Хибики вышел за дверь, и Сэм, подняв вверх большой палец, подмигнул мужчинам и поспешил за другом.
Генри обессилено упал на мат и раскинул руки. Кимура, судя по легкости, слез с него и лег рядом.
– Позор, – лениво пробормотал Макалистер. – Это конец.
Сората повернул голову, и Генри услышал его голос прямо над ухом:
– Боюсь, только начало. И, Макалистер-сан, признайте поражение.
– Ни за что. – Он поднял руку и, не глядя, придавил ею парня. – Шотландцы не сдаются.
Это относилось не только к скоротечной драке, и Кимура, похоже, это понял и не возражал. Генри вздохнул с чувством выполненного долга и закрыл глаза.
История восьмая, в которой темнота обнажает тайные страхи Генри
Запад ли, Восток…
Везде холодный ветер
Студит мне спину.
Мацуо Басё
Одиночество преследует нас с самого рождения. Мы вольны думать, что это не так, что мы окружены людьми, что мы важны и необходимы. Но наедине с собой, закрывая глаза, мы оказываемся лицом к лицу с черной зияющей пропастью, которую кто-то давно назвал человеческой душой.
Акихико Дайске. Мемуары
Прежде Макалистеру не приходилось жаловаться на бессонницу, но, похоже, общение с Соратой накладывало свой отпечаток, и мужчина ворочался в постели, пытаясь заснуть, но сон бежал от него. И тогда Генри сердито откинул одеяло, не с первого раза влез в тапочки, не включая ночника, и отправился в туалет, скорее для того, чтобы проветрится, чем по необходимости.
План Академии уже давно успел уложиться в памяти, Генри позволил ногам свободно нести его, и вышло так, что после непродолжительного бесцельного блуждания, он вышел в холл, как тогда, в свой первый вечер в «Дзюсан». Мозаичный пол был залит слабым электрическим светом, а дальние углы тонули в густом сумраке, информационный стенд был подсвечен с двух сторон мертвенно-голубым сиянием ламп. В полной тишине слышались шорохи и скрипы, не замечаемые днем и так обостряющиеся ночью, но кроме них Генри уловил и нечто постороннее. Совсем рядом кто-то тихо-тихо плакал, не напоказ, чтобы заслужить жалость, а по-настоящему горько, сдавленно и безутешно. Мужчина обошел одну из четырех широких колонн с примостившимися к ней мягкими кожаными диванчиками и увидел сжавшуюся в комочек хрупкую девичью фигурку. Растрепанные светло-русые волосы завешивали лицо, но Генри ее узнал.
