Джулиан Ассанж: Неавторизованная автобиография - страница 81

Мне казалось, что у меня есть четкая стратегия: в первую очередь обработать архивы афганской войны и во вторую – заняться иракскими материалами. Афганский архив не был столь объемным, и на нем мне хотелось обкатать схему совместной работы WikiLeaks с медиапартнерами: понять, сможем ли мы вместе выстроить правильную систему анализа данных и публикации документов; сможем ли обучить журналистов, редакторов и дизайнеров работе с таким материалом. И уже пройдя этот первый этап, мы могли бы приступить к более сложной работе – анализу и обработке сотен тысяч документов из Ирака. Как я уже говорил, обе ведущие главные газеты попросили у меня иракские материалы в качестве подсластителя; они требовали их с такой истовостью, что это внушало определенные надежды: партнеры явно готовы выложиться до конца и бросить все профессиональные силы, чтобы представить иракские документы публике. Но, бывает, я мыслю очень узко и сосредоточиваюсь лишь на одной цели. Была уверенность, что в течение следующих трех недель произойдет новый большой прорыв. Я не учел одного: насколько сильна журналистская пресыщенность. Ирак был для них не столь возбуждающей темой, как текущая война в Афганистане. Я полагал, что, приобретя огромный опыт в обработке афганского архива, сотрудники газет сумеют провести еще более качественную работу с иракскими материалами. Оказалось, они выдохлись, и многие тут же уехали в отпуск. Конечно, нельзя винить людей за желание отдохнуть после изнуряющей работы. Но у меня было твердое чувство, что и энергия куда-то исчезла. Они уже не могли проделать столь же блестящую работу с новым материалом, но и отдавать его другим журналистам тоже не хотели. Мы зашли в тупик.

Со временем наши разногласия приобрели более угрюмую тональность, особенно с New York Times. Билл Келлер везде называл меня не иначе как «источник», что, кстати, не предвещало ничего хорошего не только мне, но и любому, кто в будущем захотел бы стать информатором New York Times. Прежде было вопросом чести – не говоря уже о журналистском здравом смысле и правовой стороне дела – не только защищать свои источники, но и присматривать за каждым их шагом. И по сей день многие журналисты по всему миру пойдут в тюрьму, но защитят своих информаторов. Отношение Билла Келлера к «источнику» было настолько агрессивным и лишенным благородства, что позорит его самого и должно смущать его бывших коллег. В каком же мире, спросите вы, допустимо подобное: тесно работать с «источником»; организовать вместе с ним международный консорциум; получить из рук «источника» материалы для публикации, ставшей главной историей года; но по окончании вечеринки пнуть этот «источник» ногой, позволив себе обидные выпады наподобие «от него пахло, будто он много дней не мылся». Впрочем, его правда: на той неделе я не слишком часто гляделся в зеркало ванной и три дня подряд вообще не ложился, готовя материал, который его газета вскоре выплеснула под своим знаменитым лозунгом «Все новости, достойные печати». Еще более омерзительным, если не сказать патологическим, было решение Келлера выставить меня этаким героем трилогии Стига Ларссона: не то хакер, не то конспиролог, не то маньяк, для которого «секс – и отдых, и насилие».

Дамы и господа, последнее утверждение подпадает под статью. Это злонамеренная клевета, и каким бы диким это ни казалось, нацеленная на то, чтобы нанести максимальный вред человеку, столкнувшемуся с обвинениями в сексуальном насилии. Когда Келлер писал и публиковал эти слова, он должен был знать, что они представляют собой чудовищное словесное нападение, напрямую затрагивающее мои личные интересы, мое правовое положение и мою репутацию. И все же он это сделал. Я никогда не пойму почему – и даже не собираюсь спекулировать на эту тему. Я лишь хочу продемонстрировать на этом примере, чтобы вы увидели, как организована их работа, как функционирует их система, во главе которой стоят такие люди, и как эта система способна разрушить дело, которое они на время объявили «предметом своей любви». Полная низости инсинуация Келлера – статья длиной в восемь тысяч слов – содержит массу подобных софизмов. Пусть мой пассаж послужит ответом на ересь Келлера. Я лишь утомлю себя и вас, а также суд, если до него дойдет дело, пытаясь реагировать на каждое его измышление. Трудно признать, что эта статья вышла из-под пера здравомыслящего и ответственного человека. И вообще реально живущего человека. Похоже, ее писал литературный персонаж – якобы совестливый, вполне себе косный и, скорее всего, латентный социопат, готовый на все, чтобы возвеличить себя в глазах ничего не подозревающей публики. «А если все-таки он реальный человек, а не персонаж? – спросите вы. – Что же он такое?» Постараюсь ответить: какой-нибудь архидьякон, совсем отчаявшийся и, безусловно, мелочный, проведший ночь на улице и, перефразируя Оскара Уайльда, «спавший с пантерами», а потом прибывший утром в офис, чтобы издать суровый эдикт против этих пантер. Молодые сотрудники газеты вправе залиться краской стыда, наблюдая подобные приемы работы своего главного редактора, а главное, видя, как быстро мистер Келлер превращается из партнера, жаждущего сенсаций, в неблагодарного мстителя – за считаные секунды, которые нужны, чтобы набрать номер Белого дома.