Джулиан Ассанж: Неавторизованная автобиография - страница 82

Любой нормальный человек поймет, как легко поддаться самообману: что-то в тебе сопротивляется признать очевидное, сказать себе, что окончательно уничтожены многообещающие рабочие отношения. Конечно, они были уничтожены, но в то время я все еще пытался, как бы неумело это ни выходило, сохранить наш союз для работы над еще не опубликованными документами. Как всегда, все мысли были сосредоточены на деле, мне казалось жизненно важным опубликовать иракский материал, открыть его для исследователей и читателей. Я ввязался в эту игру не для того, чтобы держать засекреченные архивы при себе. Их следовало публиковать, но постепенно, чтобы они произвели именно тот эффект, который должны были произвести. На практике мы все лишь вяло ковырялись в них, и параллельно я работал с тележурналистами над парой документальных фильмов, чтобы интерес публики не угас.

В следующие несколько недель отношения с газетами стали еще более взрывоопасными – я к этому обязательно вернусь. Но давайте не будем забывать и о самих утечках информации. Афганские и иракские военные архивы – важный исторический документ, и никакие распри недовольных племен не могут умалить их значения. В некотором отношении они стали кульминацией многолетних размышлений – моих и моих коллег – о том, как раскрыть секретные миры, которые во многом определяют нашу жизнь и нашу международную политику. Для кого-то эта масштабная публикация оказалась лишь еще одной скоротечной историей. Но этим документам обеспечена долгая жизнь, пока все мы интересуемся превратностями человеческих конфликтов. Давайте обратимся к этим конфликтам и посмотрим, что же они такое, прежде чем вернуться к возмутительной мыльной опере, название которой «Современные средства массовой информации».

Командующий силами США в Афганистане генерал-майор Кэмпбелл сказал 28 июля 2010 года, что, «когда бы ни произошла утечка засекреченных материалов, теперь в любой день она может ударить по всем военным и штатским, находящихся в зоне военных действий». Правда, Кэмпбелл признал, что не читал ни одного из опубликованных нами документов. На следующий день министр обороны Роберт Гейтс и адмирал Майк Маллен выступили на пресс-конференции в Пентагоне, раскручивая это стратегическое мифотворчество. «Господин Ассанж может говорить что угодно о высшем благе, которое, по его мнению, творят он и его источники, – сказал Маллен, – но правда в том, что на их руках, возможно, уже есть кровь молодых солдат и мирных афганских жителей».

Представитель прессы задал им вопрос. Приведем ответы.

В считаные часы после этих заявлений фраза «У Джулиана Ассанжа руки в крови» была у каждого на языке. Если вы введете в Google слова Assange и blood, то уже по количеству найденных ссылок увидите, что мое имя (по крайней мере в сознании представителей СМИ) ассоциируется со словами «руки в крови» более тесно, чем имена Ричарда Никсона, Сухарто и Понтия Пилата порознь и вкупе. Вот так работает современный мир коммуникаций. В отсутствие каких-либо доказательств, что наши попытки довести до людей истину об этой войне привели к человеческим жертвам, меня уже окрестили человеком «с кровью на руках». Это одно из заявлений, какие любят безответственные люди, оно широко распространено, но не имеет никаких оснований. И самое зловещее то, как его подхватили другие комментаторы: они не только заявляли об этом как о доказанном факте, но и считали, что это точная формулировка изначального заявления. Но ни то, ни другое неверно. Посмотрите снова на слова адмирала Маллена. Он сказал: «На их руках, возможно, уже есть кровь…» Слова «их» и «возможно» быстро вырезаются нашими очень массовыми медиа, и внезапно оказывается, что «у Джулиана Ассанжа руки в крови». Таким образом первоначальная неправда порождает еще более явную неправду, пока в конце концов людей не принудят без всяких возражений принять не просто вымысел, но вымысел на базе прошлого вымысла.