Джордж Гершвин: Путь к славе - страница 22
Он обходил все многолюдные места, начиная с Кони-Айленда в Бруклине до 125-й улицы Манхэттена, и исполнял песни, которые хотел продать. Он приобрел здесь массу знакомых; умело используя свое личное обаяние и красноречие, он уговаривал актеров исполнить рекламируемые им песни. Работая штатным пианистом у Шапиро-Бернштейна, Гамбл демонстрировал песни для таких эстрадных звезд, как Джордж М. Коэн, Нора Бэйес, а также Вебер и Филдз. Постепенно от демонстрации песен он перешел к их рекламе. Иногда, разъезжая по городским улицам, он усаживался в конку и громко распевал свои песни толпам на улице. Вначале его излюбленным местом был Кони-Айленд. С вечера до утра он обходил там все дансинги, рестораны, кафешантаны и бары, пристраивая свой "товар". Не раз он ночевал прямо на берегу, чтобы с самого утра быть на репетиции, во время которой имел больше шансов уговорить певца взяться за исполнение одной из его песен. Действуя в одиночку, он обеспечил грандиозный успех песне Джина Шварца "Беделия" (Bedelia), которая разошлась тиражом в три миллиона экземпляров. Так он стал одним из самых влиятельных рекламных агентов на 28-й улице. Затем он перешел в музыкальное издательство Ремика, где проработал около двадцати лет. Самой крупной его удачей там стала песня Эгберта ван Элстейна "В тени старой яблони", которую он буквально вернул из небытия и вознес до небывалых высот лучшей песни 1905 года. Гамбл "открыл" Эву Тангуэй, исполнившую "Мне все равно", что не только способствовало грандиозному успеху песни, но и сделало саму исполнительницу "звездой" эстрады. В 10-х годах с его легкой руки счастливо сложилась судьба таких "фаворитов" публики, как "О, моя красавица" (Oh, You Beautiful Doll) и "Я пускаю мыльные пузыри" (I’m Forever Blowing Bubbles). Прежде чем его жизнь внезапно оборвалась во время съемок на студии "20век — Фокс" в 1947 году, он очень активно и успешно рекламировал старые песни Тин-Пэн-Элли. Будучи членом Учредительной компании музыкальных издательств, он с необыкновенным успехом вовлекал кинорежиссеров, звезд театра, кино и радио в дело возрождения старых, всеми любимых, но, увы, забытых песен.
Возглавляя отдел песенной рекламы в издательстве Ремика, Гамбл имел в своем распоряжении целую группу пианистов, одним из которых был Гершвин. Каждый пианист занимал свою небольшую комнату.
Ежедневно, подобно пленнику, он проводил по восемь-десять часов за роялем, барабаня по клавишам новые песни для певцов, наведывавшихся к Ремику в поисках новых номеров.
"Часто приходили негры и просили меня сыграть им "Бог вернул мне тебя" (God Send You Back to Me) поочередно во всех семи тональностях. За спиной толпились хористки, дыша мне прямо в затылок. Для одних посетителей я был грязью под ногами. Другие же были со мной очень любезны", — вспоминал Гершвин.
Одним из самых обаятельных посетителей был Фрэд Астер, который тогда вместе со своей сестрой Аделью совершал гастроли с танцевальной и песенной программой. В автобиографии "Steps in Time"[11]Фрэд Астер вспоминает:
Джордж работал у Ремика пианистом-демонстратором. Мы сразу же подружились. Ему очень нравилось, как я играю на фортепиано, и он часто просил меня поиграть для него. Мои сокрушительные удары левой рукой по клавишам приводили его в восторг. Он часто меня останавливал и просил: "Постой, Фрэдди, сыграй-ка это еще разок". Я сказал Джорджу, что я и моя сестра мечтаем сыграть в музыкальной комедии. А он в свою очередь мечтал ее написать. Однажды он сказал: "Вот было бы здорово, если бы я написал мюзикл, а ты бы в нем сыграл!"
Позднее, вспоминая этот разговор, Гершвин сказал: "Тогда мы говорили об этом со смехом, но все так и получилось на самом деле". А пока и Фрэд Астер и Гершвин могли лишь только мечтать о совместной работе.
В 1919 году, вскоре после того как на Бродвее была поставлена его первая музыкальная комедия, он узнал, что пианист, играющий на репетициях оперетты "Яблоневый цвет", в которой участвовали Астеры, заболел. Гершвин бросился в театр, чтобы его заменить. Где-то в середине номера, который он репетировал, Фрэд Астер вдруг увидел Джорджа за фортепиано и остолбенел. Джордж крикнул ему: "Эй, Фрэдди, что, не ожидал меня здесь увидеть? Теперь мы будем делать это шоу вместе!" Астер тоже по-прежнему лелеял мечту появиться в мюзикле Гершвина. Когда в 1922 году к нему обратился Алекс А. Ааронс (постановщик первого шоу Гершвина на Бродвее) с предложением сыграть главную роль в мюзикле "Ради всего святого" (For Goodness Sake), "меня очень расстроило то обстоятельство, что музыку к нему будет писать не Джордж Гершвин", — вспоминает Астер в своей биографии. (Но впоследствии оказалось, что в спектакль были в конце концов вставлены две песни Гершвина.) К большому удовольствию обоих они все-таки стали работать вместе, но произошло это не скоро — и это отдельная история.
