Кроме Астера, еще одним завсегдатаем комнатки Гершвина у Ремика был корреспондент из театрального журнала "Клиппер" Макс Эйбрамсон. Он был настолько потрясен игрой Гершвина, что называл его не иначе как "гений" и делал все возможное, чтобы помочь ему выдвинуться. Еще заходил молодой поэт Ирвинг Сизар, писавший тексты песен. Пытаясь продать свои тексты или уговорить кого-нибудь из штатных композиторов написать к ним музыку, Сизар часто захаживал к Ремику. Но помимо этого его влекло сюда желание услышать игру Гершвина. "Его ритмы действовали на меня, как удары кузнечного молота. Его гармонии намного опережали время. Никогда раньше я не слышал, чтобы популярную музыку исполняли в такой манере".
Иногда Гамбл отправлял Гершвина в кафе, рестораны, музыкальные магазины, где он должен был играть песни Ремика или аккомпанировать певцам, которые их исполняли. Один из таких выходов привел его в нотный отдел небольшого дешевого магазинчика в Атлантик-Сити, штат Нью-Джерси. Ночью, когда магазин был закрыт, Гершвин обходил музыкальные салуны, бары, ресторанчики, чтобы поиграть для их посетителей песни Ремика и, если удастся, пристроить их. (Шикарные бары и рестораны были вотчиной плаггеров, рекламирующих произведения уже известных композиторов.)
Здесь, в Атлантик-Сити, Гершвин познакомился с Гарри Руби, автором многих популярных песен и одним из близких его друзей. В это время Руби, так же как и Гершвин, был скромным и незаметным рекламным агентом в музыкальном издательстве Гарри фон Тилцера, и так же как Гершвин, Руби приехал в Атлантик-Сити, чтобы днем рекламировать песни в дешевом магазине, а ночью — в музыкальных салунах и кинотеатрах.
Далеко за полночь, когда рабочий день наконец заканчивался, все они собирались в ресторане Чайлда недалеко от магазина, торгующего фонографами. "Я прекрасно помню, с каким энтузиазмом, с каким бешеным интересом Джордж относился ко всему, что касалось дела, которым мы занимались", — рассказывает Гарри Руби. "Иногда, когда он несколько высокопарно говорил о художественном назначении популярной музыки, мы считали, что он преувеличивает ее роль. Пределом художественного совершенства для нас был шлягер, который расходился миллионным тиражом, и мы просто не понимали тогда, о чем он говорит". Но так же как и Сизар, Руби был совершенно потрясен игрой Гершвина. "Это не шло ни в какое сравнение с тем, как играли все мы. Только сейчас я понимаю, что это был совсем другой, не похожий на наш музыкальный мир, и тогда он не был нам до конца ясен, хотя инстинктивно мы откликались на него. И еще я уверен, что все мы тогда ему немножко завидовали".
Изо дня в день, часами Гершвин просиживал за фортепиано, исполняя песни, сходившие с конвейера Ремика. Он играл также мелодии и других музыкальных издательств, когда подрабатывал в Кэтскил-Маунтинз летом 1914–1915 годов и в 1916–1917 году в театре на Пятой авеню. Все это была халтура, так как эта музыка в лучшем случае оказывалась совершенно заурядной, суррогатом. И если в то время он не потерял веру в скрытые возможности американской популярной музыки, то лишь потому, что даже тогда среди композиторов Тин-Пэн-Элли нашлось два человека, которые доказали всем, что для того, чтобы иметь успех, песня вовсе не должна делаться по шаблону. Этими людьми были композиторы Ирвинг Берлин и Джером Керн.
Ирвинг Берлин уже тогда был крупной фигурой в Тин-Пэн-Элли. Мальчиком он был уличным музыкантом в Бауэри[12], песенным плаггером в музыкальном издательстве Гарри фон Тилцера, в мюзик-холле Тони Пастора на Юнион-Сквер и поющим официантом в питейных заведениях Бауэри. Он начал писать песни в 1907 году, когда, работая в кафе Пелема, написал и опубликовал свой первый текст песен "Мари из солнечной Италии" (Marie from Sunny Italy) на музыку Ника Майклсона, который был в этом кафе пианистом. Берлин продолжал писать тексты песен, пока наконец спустя два года его песня "Сейди Саломи, иди домой" (Sadie Salome Go Home) не разошлась тиражом 200 000 экземпляров. (Это была сатира на оперные арии и одна из первых песен Берлина на идиш.) Позднее, работая в штате издательства Тэда Снайдера, он начал писать музыку на его тексты. Несмотря на те ограничения, которые законы Тин-Пэн-Элли накладывали на композиторов, в 1911 году он написал зажигательную и динамичную песню "Рэгтаймовый оркестр Александра" (Alexander’s Ragtime Band), которая, прозвучав в исполнении Эммы Кэрус, а также Этель Ливи и Софи Таккер, буквально захлестнула всю страну, вызвав повальное увлечение мелодиями в стиле рэгтайм и массовые выходы на танцплощадки. Появление других мелодий в стиле рэгтайм (особенно песен "Этот таинственный рэг" — That Mysterious Rag и "Все делают это" — Everybody’s Doin’It) сделало Берлина "королем рэгтайма", а о его выступлении в лондонском театре "Ипподром" в 1913 году кричали все афиши. В этом же году открылась новая грань его творческого дарования. Смерть его молодой жены от брюшного тифа во время их медового месяца на Кубе вдохновила его на создание первой баллады "Когда я потерял тебя" (When I Lost You). Она прибавила ему популярности, разойдясь за короткий срок двухмиллионным тиражом. Когда же песни Ирвинга Берлина зазвучали в "Ревю Зигфелда", в "Мимолетном шоу 1912" и еще в одном-двух мюзиклах, он смог пойти дальше, написав в 1914 году музыку для Бродвейской постановки мюзикла "Смотрите под ноги" (Watch Your Step) с Верноном и Айрин Касл, из которой потом пришли такие песни, как "Синкопированный шаг" (Syncopated Walk) и "Сыграй простую мелодию" (Play а Simple Melody).
