Варенцова. Принц на белом коне
Непосредственные служебные реалии скорее порадовали, нежели огорчили. Отдел располагался в здании УВД, то есть в двух шагах от гостиницы, парни-опера были вроде без претензий, в основном молодёжь, кое-кто в звании прапорщика. Оксану познакомили с народом, дали ключ от сейфа, показали письменный стол, и майор Быстров, заместитель Забелина, начал вводить Варенцову в курс дела. Вот тут её ждало огорчение. Быстров путался в трёх ёлках, перескакивал с одного на другое, влезал в подробности, не обрисовав целого. Наверное, он был честным и хорошим работником, но вот что касается изложения своих мыслей, этим талантом Господь его явно обнёс. Послушав майора минут пять, Оксана неожиданно почувствовала, что хочет видеть Краева. И не просто хочет, а очень и очень!
«Вот уж у кого и с полётом мысли всё нормально, и со словарным запасом…»
Нахмурившись, она честно попыталась вникнуть в ахинею Быстрова, прекрасно понимая, что с гораздо большим успехом разберётся во всём сама, чуть погодя. Краев… Болота, гроза, Илья-пророк, Беловодье… Сколько лет в её жизни всё было хорошо, спокойно и тихо, привычно-размеренно, а тут… В провинциальной гостинице, на старости лет!
Оксана мысленно обозвала себя дурой. И, обрадовавшись завершению первого рабочего дня, отправилась через площадь — в свой бронированный полулюкс.
Холодный душ, жёсткая махровая простыня… «Господи, хорошо-то как! Особенно если к зиме и тёплую подадут…» Уже в домашних бесформенных джинсах и (наконец-то!) тапках на резиновом ходу Оксана двинулась к Краеву. Естественно, уверяя себя в душе, что идёт исключительно забирать Тишку.
В краевском номере царила гармония. Тихон, набегавшийся и сытый, безбожно дрых, хозяин же, явно взяв пример с Солженицына,[6] варил картошку в мундире. А на столе, помимо покупного «оливье», хлеба и колбасы, красовалась пластиковая баночка с сельдью «матье». Удивительно, но при виде селёдки у Оксаны пошла слюна. Это после колякинского-то обеда. Прощай, талия…
— Привет, ребята, — поздоровалась Оксана. — Что празднуем?
— Ну… это так, скромный товарищеский ужин, — отозвался Краев, и она вдруг поняла, что он ждал её, что он тоже был очень ей рад. — Кто тут у нас с боевой вахты вернулся? Кто весь день родину защищал?
— Да уж, не щадя живота… — рассмеялась Оксана, невольно погладив место, где полагалось находиться желудку. Глаза вдруг самым натуральным образом защипало. Кто, когда в последний раз готовил ей ужин?
Краев тоже почему то кашлянул, отвернулся, ткнул в картофелину спичкой и принялся опорожнять электрочайник, в котором всё и варилось.
— Прошу. Горячая.
— Угу. — Варенцова сразу потянулась к селёдке, после чего ткнула вилкой в сторону кота — Ну а мой обормот как? Не скучал?
— Думаю, что нет. Некогда ему было, — отозвался Краев. — Весь в делах! Построил всех местных котов, переметил весь райцентр, сожрал обе ваши баночки, а колбасу чуть с руками не оторвал… Теперь вот спит, блаженное существо. Никакого тебе социума с моралью, ханжеством, предрассудками… Сплошная искренность и целесообразность. Хочет есть — ест, хочет спать — спит…
Сказал и почувствовал, как слева за ухом начала возникать слишком хорошо знакомая тяжесть. «Господи, второй день подряд!.. — мысленно возопил он. И сразу невольно усовестился: — Спасибо, что хоть в поезде не развезло…»
— Да, хорошо быть кисою, хорошо собакою. Где хочу, пописаю, где хочу, покакаю. — Оксана не удержалась и поддела ещё кусок селёдки. — Олег, а можно вас насчёт Тихона и завтра напрячь? Вы с ним вроде поладили, а в обед я обязательно забегу…
Как же ей было спокойно, уютно и хорошо. Может, первый раз за все последние годы. Вот так сидеть в домашних тапочках и болтать с этим умным и хорошим человеком, носившим такое славное имя: Олег… Снова чувствовать глубоко внутри робкую дрожь вроде бы давно похороненной струнки… И холера-то с ним, с выпоротым судьёй, а заодно и со звёздочкой, слетевшей с погон. Кажется, они привели её именно туда, куда было надо. Если правда, что за всё нужно платить, за эту встречу с неё взяли очень по-божески… Так ей. по крайней мере, казалось…
