Оксана поняла, что подполковник недоговаривал. Может, это была ещё одна загадка, с которой ей предстояло разобраться самой.
— А кто он вообще-то? — тактично надавила она. — Документы у него какие-нибудь есть? Может, он немецкий шпион? Или английский?
— Да нет, он скорее из Моссада, — рассмеялся Забелин. — Если серьёзно, то он вроде бы бывший партизан, то ли тяжело раненный, то ли контуженный… Теперь вот и лечит, и заклинает, и предсказывает судьбу. Здорово, кстати, предсказывает. Сам я, впрочем, не сталкивался…
«Ну точно темнит, — решила Оксана. — Или, может, у меня форма допуска не та?»
«Нива» между тем вырулила с парковки, миновала асфальт и покатила по грейдеру. Оксана помимо воли снова залюбовалась на могучие ели.
— «Нет безобразья в природе…» — глядя в окно, тихо процитировала она Некрасова и добавила: — Кроме человека… Ого! Николай Ильич, вот это да!..
Справа от дороги раскорячилась перелетевшая кювет иномарка с наглухо затонированными стёклами. Грозный тигр на капоте сморщился в жалкой гримасе — машина, упорхнувшая с крутого гравийного поворота, влепилась в необъятную сосну и, похоже, не нанесла ей особого ущерба. Господин Сучков с пассажиром находились тут же. Оба размахивали руками, как видно делясь впечатлениями. Обтрюханные, окровавленные, облёванные, но живые. Если считать «згу» тропинкой, получалось, что блаженный был прав: её-то они и не разглядели.
— Вот так, не буди лихо, пока оно тихо, — вытащил мобильник Забелин, принялся набирать «скорую» и дорожных ментов. — Да и вообще думать надо, прежде чем мести языком. А то — парашник, ложкомойник, гребень… Ишь, разбежались!
Варенцова не ответила — и так всё было ясно. С блаженным Никитой не стоило портить отношения. Да она, в общем, и не собиралась…
На дальних подступах к городу по обочинам вдруг судорожно затрепетали ели, небо резко потемнело, и разом, словно из ведра, пошёл дождь — по крыше «Нивы» забарабанило, словно горохом. По грейдеру шустро покатились мутные ручейки.
— Ну вот, как всегда вовремя… — Забелин аккуратно затормозил, постаравшись спрятаться под деревья. Хотел уже было заглушить двигатель, но потом будто вспомнил о чём-то, огляделся, передвинул машину на десяток метров вперёд, окончательно выключил зажигание и нарочито бодро подмигнул: — Ну, Оксана Викторовна, держитесь, сейчас начнётся.
В негромком голосе слышалось определённое беспокойство и что-то типа чувства гордости — мол, знай наших.
И тогда действительно началось. Ураган «Катрина»,[5] немножко недоработавши за океаном, явно решил отыграться на скромной российской Пещёрке. Тучи легли «Ниве» на самую крышу, ветер ударил по машине водяными бичами, и жутко, на всю вселенную разразился гром. Раз, другой, третий… Пятый, десятый…
— Ну даёт Илья-пророк… — непроизвольно втянул голову в плечи Забелин, сглотнул и сделал какое-то движение рукой, словно хотел перекреститься, но постеснялся. — А, Оксана Викторовна?
— Ага, даёт, — кивнула Оксана, не отрывая глаз от сполохов в небе. Гроза ей всю жизнь мало того что нравилась — ещё и снилась временами, и это были очень светлые сны. — Николай Ильич, а они правда в одно место бьют или мне кажется?..
Исполинские огненные разряды в самом деле с завидным постоянством расчерчивали небо где-то на западе.
— А чёрт его знает, — пожал плечами Забелин. — Я же вам говорил про болота. У нас тут и не такое бывает…
В это время позади машины глухо охнуло, затрещало, застонало и начало рушиться. Оксана обернулась и увидела, как падает огромная ель, вывернутая с корнями. Словно силясь удержаться, обречённое дерево обняло лапами давно отключённый столб электропередачи… Вес оказался непомерным для убогого человеческого изделия — подались бетонные опоры, лопнула проржавевшая проволока… И всё вместе рухнуло наземь.
Точно туда, где Забелин первоначально остановил было «Ниву»…
В такие моменты глаз почему-то выхватывает самые незначительные детали, и Оксана увидела табличку, привинченную к столбу. «Не влезай — убьет», — гласила надпись, ещё различимая среди рыжих потёков. Чуть выше были нарисованы череп и молния, очень похожая на изломанную стрелу. Уж не на ту ли самую, под которую блаженный советовал не вставать…
