Они уложили меня на соседнюю плиту, и кружево паутины закачалось перед глазами.
«И ты моя. Вы все умрете. Так же, как я и».
«Да не дождешься, — неожиданно яростно подумала я сквозь пыль, что заволокла мысли, — Если Бог с нами, то кто против нас???»
Мир качнулся, и я почувствовала, что возвращаюсь из сна в реал. Но я успела вскинуть голову и увидеть, как рассыпаются пауки по паутине, рисуя искаженное гневом лицо.
Женское лицо…
Вернее — девичье, совсем юное, с растрепанными волосами до плеч и злыми слезами в глазах.
«Вы все умрете!», — выплюнула она, и я проснулась.
Сев на кровати, я потерла виски руками и с недоумением посмотрела на следы пыли, что остались на пальцах. Посмотрела на подушку — и содрогнулась. На белом шелке лежала отвратительная мохнатая лапка паука, и похоже, что паучок этот был из Чернобыля, размером с лягушку.
— Господи-и, — простонала я.
«Сама заказывала такой сон», — сухо уведомил меня внутренний голос.
Крыть было нечем.
Я посидела, приходя в себя, потом накинула халат, достала из-под подушки пантаклю и пошла ее жечь на лоджию.
Пока политая бензином ткань весело полыхала в оловянном тазике, я сидела у распахнутого окна и тупо смотрела в небо.
Значит — мы все умрем?
— Саша, опять эта твоя Потемкина колдует! — откуда-то сверху раздался капризный голосок, и я узнала его. Юная и вздорная блондиночка, бог-знает-какая-по-счету жена банкира, что живет на два уровня выше меня.
— И что? — меланхолично отозвался Саша, который платил мне немалые деньги за то, что я раз в месяц прихожу к нему в банк, обновляю охранки от нежданных проверок да заклятья на удачу.
— Саша, но это невыносимо! Я тут воздухом свежим дышу, а она мне дым прямо под нос! И пахнет он странно, поди кого в жертву приносит!
— Да если и приносит — тебе-то что?
— Ну как что? Ты же мужчина! Разберись!
— Слушай, чего разгунделась? Человек деньги зарабатывает, так что помолчи.
Блондинка понятливо заткнулась. Аргумент насчет денег был в их семье неоспорим.
Неправ ты, Саша.
Не деньги я зарабатываю, я думаю, как спасти себя и Дэна. И цена тут высока, выше, чем ты можешь себе представить — наши души.
Догорела ткань, я пустила пепел по ветру, сверху раздалось возмущенное чихание. Убрала тазик в шкаф до следующего раза и пошла искать, кто есть в доме.
Дэн уже уехал на работу — было десять утра. На холодильнике висела записка: «Чмок, соня!», в раковине — чашка с недопитым кофе.
Женька нашелся в одной из гостевых комнат. Вытянувшись во весь свой немалый рост, лежал на диване и смотрел в потолок.
— О чем мысли? — осторожно спросила я.
— О том, что все бессмысленно, — пожал он плечами. — Магдалина, я устал. Я не вижу выхода, понимаешь? Мы с тобой мечемся, словно две белки в колесе, что-то пытаемся сделать, но все напрасно. Тау попробовали подключить — тот чуть сам жизни не лишился, да еще и выяснилось, что мне не помочь. К батюшке ты вчера ездила — чуть ему не перепало. А знаешь в чем первопричина?
— Ну?
Он вскочил и принялся расхаживать по комнате.
— Я. Я, Магдалина. Вся эта история началась с меня. Я попал в какое-то странное положение, и тебя потянул за собой. А уж ты потянула за собой других.
«Дэна», — мысленно кивнула я.
— И что, предлагаешь мне тебя бросить? — бесстрастно спросила я.
— Хорошая идея, только запоздалая. У меня ощущение, что мы умрем. Все умрем.
— Откуда ты это взял? — резко спросила я.
— Сегодня пришло в голову, — пожал он плечами. — Словно откровение свыше.
— Так, — я сжала виски пальцами. — Кто-то нами играет. Мне эти же слова сегодня приснились. И я знаю, кто тут массовик-затейник. Кажется, знаю.
— Да неужели?
— Вспоминай, — оборвала я его. — Умирала ли недавно кто-то из твоих знакомых девушек?
Он подумал и покачал головой:
— Нет.
— Думай, — настойчиво велела я. — Думай. Я не о родственниках, я о девушках вообще. Подойдет любая.
— Да нет же!
— Хорошо, — кивнула я. — Хотела исподволь узнать, чтобы ты ложных выводов не делал, но придется в лоб. Помнишь, мы как-то говорили о девушке, что тебя доставала своей любовью? Вроде Ниной ее зовут.
— Завьялова, — не задумываясь ответил он.
— Она жива?
