— Не в гастрономе, обвеса не боюсь.
— Так, допустим, с любовью мы разобрались…
— Сергей Георгиевич, все-таки не пойму, зачем спрашиваете про мою любовь?
— Чтобы знать меру вашей искренности.
— Как это… искренности?
— Правду говорите или нет.
— А что, влюбленные врут?
— Любовь, Нина, не только чувство великое, но и слепое. Если бы вы знали, какие турусы на колесах городят мне жены ради спасения своих мужей…
— Жалеют.
— Мужей. А других? Недавно вел дело: пьяный открыл стрельбу из окна по людям и ранил девочку. Допрашиваю жену. Муж был пьян? Что вы, стакан пива и стакан чая. Разбил стекло дулом ружья? Что вы, открыл форточку, чтобы подышать. Стрелял в прохожих? Что вы, пальнул в голубя на балконе, чтобы не гадил… Мужа ей жалко, а девочку не жалко.
— Мне-то зачем и про что врать? Валерий ни в кого не стрелял.
— Кстати, не было ли у него каких-либо странностей?
— Что за странности?
— Назовем это нестандартным поведением.
— Не знаю, не замечала. Разве… Бывает, что сорвется и убежит, как ошпаренный.
— Чем объяснял?
— Вдохновением. Говорил, что увидел цвет, надо закрепить.
— Где это обычно случалось?
— На улицах, раз в кино убежал…
— А, скажем, в квартире или у вас в гостях?
— Нет.
— Еще что замечали?
— Господи, я следила за ним, что ли?
— Имеются в виду странности, привычки…
— Привычки… Он, например, верил в приметы.
— В какие?
— Главная примета — число семь. Валерий считал его роковым для себя.
— Как это понимать?
— Число семь значит семь разных обстоятельств, которые могут с ним произойти. Я-то смеялась, потому что они, эти обстоятельства, яйца выеденного не стоят.
— Все-таки, какие?
— Первое, ему должен присниться страшный сон: якобы на него наваливается многопудовая медуза черного цвета и ему нечем дышать. Или черный осьминог и душит щупальцами.
— Именно медуза или осьминог?
— Обязательно морское, студенистое и черное. Второе обстоятельство: неотвязный человек с соколиным взглядом, который ему встретится дважды или трижды.
— Это все во сне?
— Нет, наяву, где-нибудь на улице или в транспорте. Третье: казенная бумага с орлом.
— Что за бумага?
— Знаете, я и сама не поняла. Четвертое: ночной звонок судьбы.
— Какой, в дверь или телефонный?
— Я не спрашивала. Пятое: вкрадчивый скрип тормозов. Шестое: каменный холодок в сердце. И седьмое обстоятельство: зеленая звезда на бледно-зеленом небе. Вы улыбаетесь, а Валерий боялся их.
— Но почему?
— Потому что я забыла сказать… Боялся он их не по одному, а всех вместе. Поодиночке и сны страшные ему снились, и звонки ночные были, и тормоза скрипели… Валерий говорил, что в тот день, когда совпадут все эти семь обстоятельств, он погибнет.
— Так… Страшный сон, неотвязный человек, казенная бумага, ночной звонок, скрип тормозов, холодок в сердце и зеленая звезда. Все в один день. И правда, испугаешься. Случаем, не потому ли он уехал, что они совпали?
— Нет, уехал из-за другого…
— Хорошо, к этому мы еще перейдем. Нина, а дома вы у Валерия бывали?
— Не раз.
— Расскажите пожалуйста.
— Тоже с подробностями?
— Непременно.
— Валерий снимает однокомнатную квартиру за шестьдесят рублей. Ну, пришла я к нему в первый раз… Что рассказывать-то?
— Опишите квартиру.
— Она меня разочаровала. Думала, что увижу там черта в стуле. А в комнате почти нежилая пустота. Тахтушка стоит да один стул. У окна мольберт и краски. На кухне что-то вроде тумбочки с посудой да крохотный холодильник «Морозко». Какой-то приют безработного.
— Вы по этому поводу что-нибудь сказали?
— Удивилась. Валерий объяснил, что все постороннее, всякая мебель и тряпки рассеивают внимание. Я понимаю, телевизор… Но магнитофон-то можно было бы покрутить.
— Что же, и чаем не угостил?
— Чаем… Пир закатил!
— Стола даже нет, говорите…
— Достал из-за тахты ковер два на три ручной работы. Зажег четыре свечи. Потом сделал курицу в духовке особым способом. Вставляют в куриное нутро бутылку из-под «Пепси» — прожаривается до косточек. А знаете, что мы пили?
— Коньяк «Наполеон»?
— Век никому не угадать… Корейскую водку.
— Разве это такая уж невидаль?
— Еще какая! Что, по-вашему, лежит в бутылке?
— Корень женьшень.
— Змея.
— Как змея?
