— Что за Сашка?
— Сашка-душман.
— Он нам известен, — подал голос Леденцов.
— В сквере у ресторана «Домашний уют» хотела подцепить лоха…
— Почему именно там?
— Этот «Домашний уют» пожилые мужички любят. Ну, хожу, ищу…
— Как?
— Заговариваю, прохаживаюсь, прошу закурить…
— А этот… душман?
— Сашка-то? Сидит на скамейке и виду не подает.
Я смотрел на ее крашеные веки, синие — этот цвет на лицах женщин всегда меня отпугивал; может быть, потому, что слишком много довелось увидеть синюшных лиц трупов. Я смотрел на худые впалые щеки, на тонкие карманные губы, мявшие чадящую сигарету… И думал: господи, какие лохи и душманы, коли ты влюбилась — с тобой бы сейчас говорить о красоте, о счастье и твоей дальнейшей жизни…
— Ну, прилип ко мне старикан. За шестьдесят ему. Сперва хотела бортонуть, но вижу, одет в кожу, приглашает на красивый ужин… Для моей работы ресторан не подходит. Намекнула на уют. Старикан аж вспотел от радости и зовет домой, в отдельную квартиру. Ну, поломалась на пятачок и дала согласие. Старикан поймал такси. Уселись…
— А напарник?
— Сашка-то подскочил, якобы такси ищет. Спросил старикана, мол, по пути, и подсел. Ехали-ехали, прикатили к какому-то старому дому. Мы со стариком вышли, а Сашка якобы поехал дальше. Входим в парадную. Ну, тут как удастся. Я кашляю, чтобы отметить квартиру. А Сашка отстал. Тогда перед квартирой старика я нарочно просыпала мелочь. Кавалер подбирает. Потом открыл дверь. Слышу, Сашка влетел в парадную да с разгона прямо в квартиру вместо меня. Я дверь захлопнула и отрываться.
Самохина затянулась так сильно, что жар сигареты, видимо, дошел до излома и первая половинка сигареты задрожала, готовая отделиться. Мы с Леденцовым молчали, боясь спугнуть этот падающий пепел и, главное, спугнуть се рассказ. Но сигарета переломилась. Капитан чуть ли не на лету поймал летящий дымный комок и отряхнул руки над пепельницей.
— Все, — сказала Нинка и в ту же пепельницу бросила остаток сигареты.
— Как все? — удивился я. — А что произошло в квартире?
— Не знаю, убежала.
— Что рассказал этот Сашка?
— Больше не виделись. Крутой парень, давно хотела с ним завязать.
Ей приходилось верить, потому что рассказывала все по доброй воле. Да и на лице я лжи не видел.
— Нина, сколько раз с Сашкой ходили… на работу?
— Не считала. Дело прошлое.
— Почему порвала с ним именно после этого случая? Ведь даже своей доли не получила.
Самохина задумалась… Леденцов оказался тут как тут с услужливой пачкой сигарет; он бы сейчас и за мороженым сбегал. У меня во рту тоже пересохло, и язык стал каким-то пергаментным. Будто решалась наша судьба. Впрочем, решалась судьба уголовного дела.
— Морда у Сашки не нравилась.
— Чем?
— Зубы сжаты, глаза сизые… Я видела его таким, когда с курсантами дрался. Аж хрящи трещали.
Мы с Леденцовым переглянулись скоро и радостно. Вот работка: услышали про треск хрящей, и на губы лезет улыбка.
— Нина, опиши старика.
— Невысокий, лысоватый, на деревенского похож, но одет клево.
— Имя назвал?
— Зачем мне…
— Где он живет?
— Адреса не знаю.
— Хотя бы улицу.
— Какой-то переулок за каналом…
— А показать?
— Могу, у меня глаз памятливый.
— Нина, на каком этаже квартира?
— На первом.
Теперь мы с Леденцовым посмотрели друг на друга победным взглядом; смотрели долго, позабыв про свидетельницу. Вот работка: победная радость от того, что ухажер Нинки Хиппесницы тоже живет на первом этаже, как и убитый Кожеваткин.
— Товарищ капитан, — сказал я весело, — машину и понятых. Едем!
До сих пор райотдел ждал так, что я это чувствовал своими лопатками: в кабинетах тишина, по телефонам говорят приглушенно, в коридоре покуривают с тревогой… Как родственники в больнице, ждущие конца операции. И теперь — мои слова пронзили стены? — по райотделу прокатилась волна жизни. Все заговорило и зашумело, затопало и заходило. Я же не утверждаю, но, по-моему, Леденцов не только подал Нине Юрьевне Самохиной куртку, но и вел ее из кабинета, поддерживая за талию. Еще бы: раскрылось глухое убийство.
Ехали мы в двух машинах. В первой сидели я, Самохина и двое понятых. Во второй машине были Леденцов и еще один оперативник. Самохина показывала дорогу уверенно, что я тут же фиксировал в протоколе. Понятые, две женщины, пришедшие в милицию менять паспорта, с любопытством смотрели на странное действо: девушка показывает, мужчина записывает.
