– Конечно же по профессии, – торопливо сказал он. – Причем требуется актер самой высокой квалификации.
Я постарался, чтобы чувство облегчения никак не проявилось на моем лице. То, что я согласился бы сейчас на любую профессиональную работу, было сущей правдой – я бы с удовольствием исполнил хоть роль балкона в «Ромео и Джульетте», только зачем показывать свою заинтересованность.
– А какого рода контракт? – спросил я. – У меня много предложений.
Он не клюнул на удочку.
– Я не могу рассказывать это по фону. Вам, наверное, неизвестно, но это факт: с помощью специального оборудования можно подслушивать даже самые надежные линии. Так что поторапливайтесь!
Он был нетерпелив. Чувствовалось, что я ему очень нужен, следовательно, мне свой интерес высказывать ни к чему.
– Послушайте, – запротестовал я. – За кого вы меня принимаете? За коридорного? Или, может быть, за мальчишку, который готов разбиться в доску, лишь бы ему доверили что-нибудь поднести? Я – Лоренцо! – Я гордо вскинул голову и принял оскорбленный вид. – Что вы можете мне предложить?
– Хмм… Но, черт возьми, я не могу рассказать этого по фону. Сколько вам обычно платят?
– Что? Вы имеете в виду мой профессиональный тариф?
– Да! да!
– За одно выступление? Или за неделю? Или стоимость длительного контракта?
– Нет, я имею в виду не это. Сколько вы берете в день?
– Минимальная сумма, которую я получаю за одновечернее выступление, – сотня империалов. – Это было сущей правдой. Конечно, иногда мне приходилось играть кое в каких скандальных и глупых постановках, но получал я за это ничуть не меньше своей обычной платы. У каждого человека должны быть какие-то определенные стандарты. Уж лучше поголодать, чем соглашаться на нищенскую плату.
– Прекрасно, – быстро отозвался он. – Сотня империалов наличными окажется у вас в руке, как только вы окажетесь у меня в номере. Но поторопитесь!
– А? – я вдруг с огорчением понял, что с такой же легкостью мог бы запросить и двести, и даже двести пятьдесят. – Но я еще не принял вашего предложения.
– Это не имеет значения! Мы обговорим всё, как только вы появитесь у меня. Сотня ваша, даже если вы откажетесь. Если же вы согласитесь – можете назвать эту сумму премиальной и не входящей в плату за работу. Ну, идете ли вы ко мне, наконец, или нет?
Я склонил голову.
– Конечно, сэр. Потерпите немного.
К счастью, «Эйзенхауэр» расположен неподалеку от «Каса», потому что мне нечем было бы даже заплатить за проезд. Хотя искусство ходить пешком почти утрачено, я владею им в совершенстве – это дало мне возможность немного привести в порядок мысли. Я вовсе не был дураком и прекрасно понимал, что когда человек с такой навязчивостью пытается всучить другому деньги, настало время изучить карты, потому что здесь явно скрыто что-то или незаконное, или опасное, или и то и другое одновременно. Конечно, меня мало волновала законность ради законности. Я был полностью согласен с Бэрдом о том, что Закон часто оказывается идиотом. Но, в основном, я ходил по правой стороне улицы.
На сей раз я понял, что располагаю недостаточным количеством информации, вышвырнул все это из головы и, перебросив плащ через руку, шел, наслаждаясь мягкой осенней погодой и богатыми разнообразными запахами большого города. Дойдя до отеля, я решил пренебречь главным входом и поднялся на двадцать первый этаж, воспользовавшись лифтом. Я смутно чувствовал, что это место не очень подходит для того, чтобы публика меня узнала. Мой космический знакомый впустил меня в номер.
– Однако, вы не торопились, – заметил он.
– Неужели? – я как ни в чем не бывало окинул взглядом апартаменты. Номер был из дорогих, как я и ожидал, в нем царил ужасный беспорядок, там и здесь виднелись пустые чашки и стаканы, причем и тех и других было не менее, чем по дюжине. Не нужно было обладать богатым жизненным опытом, чтобы сообразить, что тут побывало множество посетителей. На диване, уставясь на меня, лежал еще один человек, в котором я сразу признал космонавта. Я вопросительно взглянул на хозяина, ожидая, что мне представят незнакомца, но никакого представления не последовало.