Те подчинились; детективы вложили мечи в ножны. Сано прислонился к стене, опустошенный своей вспышкой, и с ужасом подумал, что его жизнь похожа на ночной кошмар — он вновь и вновь приступает к расследованию, но так и не находит Рэйко. Он взглянул на подозреваемого, которого едва не убил. Нарая полулежал с закрытыми глазами и стонал. Стена возле разбитой головы была испачкана кровью.
— С вами все в порядке? — спросил Сано, опасаясь, что забил Нараю до бесчувствия.
— Не совсем, и это благодаря вам, — отозвался торговец, открывая глаза, и слабо усмехнулся. — Но я не держу зла. Понимаю, что вы очень-очень огорчены, ведь мне известно, что значит потерять того, кого любишь. И я действительно хочу вам помочь. — Охнув от боли, он поднялся и робко спросил: — Могу я кое-что посоветовать?
Сано устало махнул рукой:
— Давайте. — Надежда, что Нарая является Царем-Драконом, стала совсем призрачной, а значит, пригодится любой совет… пусть даже от подозреваемого.
— Если вы в самом деле хотите найти похитителя, — сказал Нарая, — вам следует позабыть обо мне и приглядеться к другим обиженным Хосиной-сан людям. Он был крайне, крайне непопулярен в Мияко и окрестностях. Возможно, кто-то из старых врагов приехал сюда за его головой и похитил мать сёгуна.
— Или вы просто пытаетесь скрыть собственные преступления, переводя подозрение на других, — презрительно произнес Сано, хотя и понимал, что, не добыв улик против Нараи, ему придется последовать совету торговца.
— Я всего лишь хочу оказать сёгуну услугу, а вас удержать от большой ошибки. Могу я сказать, где еще, по-моему, вам следует поискать похитителя?
Сано молча кивнул.
— Внутри «Черного Лотоса», — выдохнул Нарая.
— «Черного Лотоса»? — нахмурился Сано, удивленный, что секта опять всплыла — и это после того, как расследование повернуло в другую сторону. Он недоверчиво посмотрел на торговца, раздумывая, не намерен ли тот просто переключить внимание на заведомый объект гонений. — Почему вы так считаете?
Нарая опасливо огляделся и заговорил тихим, доверительным тоном:
— Я слышал, что полиция очень-очень жестоко обращается с арестованными членами «Черного Лотоса». У Хосины-сан имеется собственная тайная тюрьма, где он и его люди пытками заставляют их оговаривать своих товарищей. Когда он задает вопросы, его люди льют им в глаза расплавленную медь. В конце концов, говорят все.
Новость встревожила Сано. При всей ненависти к «Черному Лотосу» он не одобрял пытки; к тому же его захлестнула новая волна неприязни к человеку, которого он обязался спасти. И он не мог отмахнуться от рассказа Нараи как от досужей сплетни. Полиция за последнее время арестовала множество приверженцев учения Черного Лотоса. Если их связать с облавами, возглавляемыми лично Хосиной, то его можно назвать виновным в казнях, которые секта считает убийствами.
— У «Черного Лотоса» не меньше причин отомстить Хосине-сан, чем у меня, — сказал Нарая. — Кроме того, в секте много-много безумцев, которые по приказу священника, не рассуждая, перебили бы солдат Токугавы и похитили мать сёгуна. — Нарая слово в слово повторил доводы, которые изначально побудили Сано заподозрить «Черный Лотос».
Однако он не спешил возвращаться к первоначальной версии. Даже если сектанты действительно хотели убить Хосину, они скорее всего подослали бы к нему убийцу — как поступали с другими врагами, — а не стали бы затевать похищение. Ведь они понимают, что со смертью Хосины преследования со стороны бакуфу не прекратятся. Были и другие моменты, не вязавшиеся с характером «Черного Лотоса». Условия выкупа, содержащиеся в письме, нацелены лично против Хосины, там нет религиозной подоплеки. Стихотворение не походит на священные тексты секты, позаимствованные из древнебуддийских трактатов, а не из легенд о драконах.
И еще: хороший детектив не позволяет подозреваемому влиять на свои суждения.
— Когда ваша дочь умерла, вы грозили Хосине-сан, что заставите его заплатить, — напомнил Сано Нарае.
— Это он вам сказал? — скривился торговец. — Что ж, он находится в таком отчаянном положении, что пойдет на все, лишь бы себе помочь. Или, возможно, смерть моей дочери для него пустяк и он напрочь забыл, что произошло между нами. Но я-то помню так ясно, словно это случилось вчера. Вот что я сказал Хосине-сан: «Однажды вам воздастся за то, что вы сделали с моей дочкой. Вам не избежать дурной кармы, которую вы породили. В один прекрасный день колесо судьбы, раздавившее мою дочь, раздавит и вас».
