Спокойной, уверенной походкой привыкшего к палубам бывалого моряка направлялся к ним первый помощник.
— Наконец-то нашел! — воскликнул он.
— Эврика! — не удержался от улыбки Смолин.
— Что? — не понял тот. — Про кого вы?
— Да так…
Мосин устремил испытующий взгляд на Чайкина.
— Вы умеете рисовать! Мне известно!
Чайкин зарделся:
— Немного. Балуюсь…
Мосин удовлетворенно кивнул:
— Вот и побалуетесь в рейсе вволю. Я вас включил в список членов редколлегии стенной газеты «Голос «Онеги». Будете нашим главным художником.
Лицо Чайкина померкло.
— Но у меня полно дел в отряде… Потом назначили дежурить на магнитометр… Потом имеется, так сказать, и своя индивидуальная задача. Аппарат сделать один… Сложный… Свободного времени совсем не останется. Честное слово!
Мосин наградил Чайкина светлоокой улыбкой.
— Ничего! Мы все здесь будем заняты. Бездельников в рейс не берем. Вы комсомолец?
— Комсомолец…
— Тогда какой разговор! Считайте себя мобилизованным. — Мосин взглянул на часы. — Через час, в девять ноль-ноль, в конференц-зале первое заседание редколлегии.
Лицо Чайкина стало совсем унылым.
— А нельзя ли хоть чуток попозже? Ведь Босфор проходим. Я вот, понимаете, хотел поснимать…
Первый помощник укоризненно покачал головой:
— Снимки эти, молодой человек, извините, для вашей личной забавы. А я веду речь об общественном мероприятии. И попозже не могу — все уже предупреждены.
Смолин не выдержал:
— Иван Кузьмич, да побойтесь бога! Ведь членам вашей редколлегии, может быть, один раз в жизни доведется увидеть такое. — Он указал в сторону берега. — Это же не «Правда», которую надо выпустить по твердому графику, а всего-навсего «Голос «Онеги».
— Зря иронизируете, Константин Юрьевич, — сдержанно возразил Мосин. — Верно, не «Правда», но тоже партийная печать. И к ней надо относиться столь же серьезно.
Он строго взглянул на Чайкина и повторил:
— Так что жду!
Чайкин грустно посмотрел ему вслед.
— Да плюньте вы на все это! — посоветовал Смолин. — По-моему, он с приветом.
Чайкин подавил короткий вздох:
— Как тут плюнешь? Это вы, Константин Юрьевич, можете себе позволить такое, я — увы! Помполит ведь! — Он поднял на Смолина печальные, просящие оправдания глаза. — Это моя первая заграничная командировка. Сами понимаете…
— Понимаю… — кивнул Смолин. На душе у него стало неуютно.
Гигантской аркой наползал на судно Стамбульский мост. Его нижняя линия была остра как лезвие — того гляди, срежет мачты! Не верилось, что это чудо сотворили человеческие руки.
Смолин поднял фотоаппарат, приник глазом к видоискателю и…
И в следующее мгновение увидел Тришку!
Он до боли зажмурил глаза. Осторожно приоткрыл их. Наваждение не исчезло. Это была Ирина. Она шла навстречу, глядя в сторону и не видя Смолина. Вот подошла ближе, повернула голову… Руки, которыми она пыталась поправить растрепавшиеся на ветру волосы, на мгновение застыли в воздухе, потом бессильно опустились и повисли как плети. На побледневшем лице четко и ярко проступили глаза, и Смолин увидел, что в них блеснули внезапные слезы.
— Ты?!
Она шевельнула губами, сглотнула, словно пытаясь преодолеть застрявший в горле комок.
— Ты откуда? — Голос ее был непривычно глухой, сдавленный.
Он заставил себя улыбнуться:
— Оттуда же, откуда и ты, — с берега.
— Почему же я тебя не видела?
— Наверное, по той же причине, по какой не видел тебя я…
Наконец она тоже овладела собой и даже позволила себе улыбнуться.
— Но мы же три дня стояли в порту. Где ты была?
— Я опоздала. Меня оформили в последний час.
— Значит, это ты! Та самая, у которой фотография…
Она кивнула:
— Та самая… Но, может, ты прервешь допрос и поздороваешься со мной как интеллигентный человек? Ты, надеюсь, наконец стал таковым? — Она протянула руку.
Глаза ее насмешливо поблескивали, но рука была ледяная. Он отлично понимал, какой ценой обходится эта кажущаяся легкость, которую она хочет придать их внезапной встрече. Ему известен был весь скрытый механизм ее натуры — до колесика, до винтика. Ирина всегда умела владеть собой. К сожалению! Лучше, если бы однажды проявила ту безоглядную, покорную слабость, с которой в решающий момент женщина вручает свою судьбу в мужские руки…
