— За рыбой ходите? — спросил Смолин.
— Сейчас больше за роллерами. По-нашему — слоновое ухо, а по-научному — стромбус-гигас. Прибрежные воды Гренады всегда славились обилием ракушек. Молодые ракушки называют роллерами. Ламбия, мясо моллюска роллера, наша ходовая пища, а раковины идут в строительство. Вон тот причал у входа в бухту как раз из роллеров и сложен, как из кирпичей. А добывается моллюск просто, об этот брус, видите, на носу, дырявят раковину, бьют на втором завитке, и моллюск внутри тотчас отлипает…
Все это Филипп объяснял терпеливо, серьезно, подробно, при этом в основном обращался к Ирине, словно намеревался научить ее своему хитрому ракушечному делу.
За происходящим на палубе безгласно и терпеливо наблюдало еще одно существо — черный, неведомой породы пес по имени Гико. Умными всепонимающими глазами он неотрывно смотрел на Филиппа и чуть покачивал усатой треугольной головой, казалось, молчаливо подтверждая правдивость рассказа хозяина. От Гико тоже пахло рыбой, его черную, потертую от времени спину пятнали белесые соляные разводы, как на намокшем старом ботинке.
Смолин заметил, что на палубе валяются три раковины, поблескивающие в свете уличного фонаря золотистым перламутром. Вот такую бы ракушку Золотцеву для его школы! Не удержался, спросил Филиппа: не даст ли одну для детей в школьную коллекцию. Гренадец искренне изумился, небрежно ткнул ногой раковину.
— Эту? Так она же дрянная. Видите, с дыркой, и перламутр негодный. Они у меня здесь просто как грузила. Для детей такие не годятся. Для детей я другие вам подарю. Только они у меня дома. Хотите принесу завтра? Прямо на судно?
— Конечно! Приходите к двенадцати. К обеду. Мы судно покажем.
Филипп, прикидывая, деловито наморщил лоб.
— В двенадцать? Пожалуй, приду. Я еще никогда не бывал на большом судне. — Он замялся… — А девчонок своих могу взять?
— Непременно с девчонками! — сказала Ирина. — Непременно!
На борту «Онеги» у трапа вместе с вахтенным матросом стоял Мосин. На его груди на ремне висел морской бинокль. Смолин удивился:
— Зачем вам, Иван Кузьмич, бинокль на берегу, да еще ночью?
У Мосина было отекшее от усталости лицо.
— Чтобы получше разглядеть на берегу нарушителей дисциплины.
— Нас?!
— Именно вас! Проснулся, звоню вахтенному: вернулись Смолин с Лукиной? Оказывается, еще гуляют. Вот и стою здесь битый час, высматриваю набережную, не случилось ли чего? Хотел уже людей посылать. — Он глянул на часы. — Без пяти четыре. Неужели до сих пор разговаривали с Киевом?
— Мы к одному гренадскому рыбаку на шаланду заглянули… — признался Смолин.
Мосин покачал головой:
— Эх вы! Зачем же ко мне так? Без уважения?..
Помполит ушел, а Смолин почувствовал себя провинившимся школьником. Сейчас он впервые подумал всерьез о не слишком приятной миссии первого помощника: вот так переживай за каждого оболтуса, опасайся, как бы чего не стряслось; далеко не всегда добр окружающий мир к нашему моряку за границей, временами норовят подцепить, подкараулить, выставить на осмеяние или совратить, а потом пошуметь: советский! И попадаются слабаки. Вроде Лепетухина.
— Сердит наш помпа! — доверительно сообщил вахтенный у трапа, молодой парень, водрузивший на голову, несмотря на жару, морскую фуражку — для форсу. — Оно и понятно, радист приходил, рассказывал, что слушал Москву. Обстановка худшает. В Нью-Йорке закрыли представительство Аэрофлота, а наши баскетболисты отказались от матча с американцами на первенство мира. Представляете? На первенство мира. Не шутка!
— Загляни ко мне! — сказал Смолин Ирине, когда они вместе шли по коридору к своим каютам.
Она заколебалась.
— Да на минуту! Не съем же я тебя! — рассердился он.
В каюте Смолин открыл ящик письменного стола, взял из него спичечную коробку, протянул Ирине:
— Вот, посмотри.
Она осторожно открыла коробку.
— Что это?
— Зуб. Тигровой акулы. Это Оле, подарок ко дню рождения. Подрастет — на цепочке будет носить, как талисман!
Он усмехнулся.
— Говорят, от зла защищает. Так что ей наверняка пригодится. Мир стал сердитым.
— Спасибо! — сказала Ирина строго и серьезно. — Я благодарна, что ты вспомнил об Оле. Это очень, очень хороший подарок! Спасибо!
