— Виктор, вы говорите, что на другом склоне горы видели точно такие же комнаты?
— Точно такие же! Это важно?
— Это очень важно!
— Чуваев осмотрел одну довольно подробно. И тоже удивился.
— Неужели даже Чуваев удивился?
Каменцев шевельнулся на своем лежаке и плотнее прижался лицом к стеклу иллюминатора.
— …Сдается мне, что, когда мы подходили к комнате, я видел в скале большую пещеру с почти прямоугольным входом. Хотите взглянуть?
— Еще бы!
Каменцев скомандовал:
— Юра, возьми чуток повыше и топай точно по курсу сто сорок пять. Кажется, она там.
Долинка под брюхом «Поиска» уходила вниз, и большие пурпурные звезды, лежавшие на белом песке, становились все меньше, блекли, превращались в созвездия.
Батискаф прошел над гребнем скалы, покрытой водорослями, как густой шкурой. Водоросли были взлохмачены и, казалось, бились на ветру.
— Течение здесь сильное, — пояснил Каменцев, и Смолин почувствовал в его словах нотку тревоги.
Командир «Поиска» вдруг резко переменил позу на лежаке, крикнул Медведко:
— Куда рулишь? Левей бери! Левей! Вон в тот распадок.
Смолин бросил взгляд к обозначившемуся среди скал распадку, и в светлом треугольнике ущелья ему почудился контур странного предмета, напоминавшего задранную корму судна, врезавшегося носом в дно.
— Похоже на корабль… — пробормотал он. Но его не слушали.
Сверху донесся растерянный голос второго гидронавта:
— Не идет левее, Витя. Не идет! Несет совсем не туда.
Справа на батискаф надвигалась отвесная черная стена, в ее трещинах щетинились морские ежи, будто своими острыми иглами грозили гидронавтам.
— Бери выше! Резче! Резче! — кричал Каменцев, извиваясь у иллюминатора, — лицо его словно приклеилось к смотровому стеклу. — Еще! Иначе долбанемся. Ну!
Стена стремительно наваливалась на «Поиск», казалось, на дне произошло землетрясение и разом рушится весь этот странный потусторонний мир. Сейчас они врежутся в стену, и наверняка корпус батискафа расколется, как яичная скорлупа.
Но они не врезались, батискаф пронесло над самой вершиной скалы, лишь одна его лыжа скрипуче чиркнула по камню. Даже Смолину было ясно, что происходит нечто непредвиденное. «Поиск» стремительно несло вдоль горной гряды, над которой вздымались высокие, похожие на стесанные клыки вершины. Теперь уже не было сомнения, что батискаф попал в струю сильного придонного течения.
— Выше бери! — кричал Каменцев.
Судно уже не слушалось пилотов. Каменцев объявил, что придется сделать аварийный сброс балласта, но «Поиск» вдруг сам резко, по косой линии пошел вверх, к вершинам скал. Смолин поднял глаза и в серой студенистой толще воды увидел над собой нечто непонятное — над батискафом простиралась гигантской западней плотная паутина, словно давно ждала свою жертву.
— Что это?!
— Рыбацкие сети. Старые брошенные рыбацкие сети. Нам, ребята, хана, если…
Он не успел договорить. Смолин ощутил резкий толчок, ударившись головой о верхнюю стенку наблюдательного отсека. Казалось, «Поиск» влип во что-то мягкое, пружинистое, медленно и увесисто, как огромный поплавок, закачался над скалами.
— Не фига себе! — выдохнул Медведко.
Минуту молчали, осваиваясь с обстановкой.
— Ребята! Без паники! Только без паники! — вдруг заторможенно произнес Каменцев, и Смолин понял, что командир пытается овладеть и своим голосом, и своей волей. — Все будет о’кэй! Давай, Юра, забери в танки еще водицы. Пойдем на спуск.
Медведко повозился во тьме у рычагов управления, судно вдруг дернулось и стало медленно оседать вниз. Но оседание оказалось недолгим, и стало ясно, что «Поиск», зацепившись головой за сеть, как грузило, повис над скалами. Смолин взглянул вверх: ячейки белой сети плотно лежали на синеватом полотне океанского свода, прикрывая дорогу к спасению.
— Дай ход левым! — кричал Каменцев.
Судно стало медленно вращаться вокруг своей вертикальной оси.
— Правой попробуй!
То же самое, только вращались уже в обратную сторону.
— Дай задний — обоими!
Вырваться из плена батискафу не хватало сил. Сеть оказалась крепкой, видимо, краями она намертво зацепилась за вершины окружающих скал.
— Юра, выходи на связь! И микрофон дай мне!