— Ребята, не попробовать ли нам сделать вот что. Создать максимальный крен на нос. Давайте-ка все трое притиснемся как можно ближе к носовой части и начнем батискаф раскачивать, а для усиления крена включим на полную оба мотора. Я вот сделал в уме расчеты: если учитывать силу подводного течения, инерцию и вес судна, то…
Они поверили в эти расчеты как в заклинание, с отчаяньем обреченных. Действовали разом, на одном дыхании, словно были единым организмом, устремленным к почти недосягаемой цели. И роковые обстоятельства, которые мертвой хваткой вцепились в «Поиск», поддались, раскрыли створки капкана под натиском не столько мускулов людей и мощи изнемогающих от напряжения моторов, сколько под напором вдохновенного порыва человека к спасению.
Кабина батискафа вдруг стала стремительно наполняться светом, и через несколько минут в ее верхний иллюминатор ударил тугой солнечный луч, весело блеснул на молодых зубах Юры Медведко. Батискаф закачался на волне. Спасены!
— Вот что значит понимать в теории невероятностей! — сказал Юра, отвинчивая крепления люка.
Когда Смолин спрыгнул с моторки на площадку лацпорта, со всех сторон к нему потянулись руки, поздравляли с возвращением. Где-то рядом взахлеб трещала кинокамера. Смолин услышал приказной тенорок Шевчика:
— Встаньте сюда! Ближе! Еще ближе! Пожимайте руки! Еще раз!
На этот раз Смолин подчинялся напористому тенорку почти бессознательно и покорно — бог с ним!
Рука Золотцева была влажной и вялой, а губы бескровными.
— Если бы вы знали, что я пережил за это время! — бормотал он, понизив голос, чтобы не слышали другие. — Ведь это я вас уговорил на спуск…
Они поднялись на кормовую палубу. Наверное, здесь собрались почти все, кто находился на «Онеге». Его глаза сразу же отыскали в толпе Ирину. Она вскинула руку, словно хотела, чтобы он увидел ее, но рука вдруг потеряла уверенность и слабым движением пальцев устало провела по лбу.
— Что будем делать, Всеволод Аполлонович? — спросил Золотцева Каменцев. — По плану еще одно погружение.
В глазах гидронавта полыхал мальчишеский азарт.
— Бог с вами, голубчик, какое там погружение! После всего, что случилось! — покачал головой Золотцев.
— Но ведь Крепышин ожидает, — не отступал Каменцев.
— Крепышин не пойдет! У него давление!
— Что ж, получается, не закончим работы, — вздохнул Каменцев. — А мы с Константином Юрьевичем такое видели! Закачаешься! Похлеще всего остального.
Все взгляды остановились на лице Смолина.
— В самом деле? — настороженно спросил Золотцев.
— В самом деле! — подтвердил Смолин.
Золотцев, нахмурившись, смотрел себе под ноги. Он колебался.
— Я готов пойти снова, — сказал Смолин.
— Я тоже! — присоединился к нему Ясневич.
— Отлично! — обрадовался Каменцев. — Заглянем туда, где нет сетей, где мы вчера были…
Смолин вдруг вспомнил мельком им увиденный на дне странный овальный предмет внушительных размеров, похожий на корму судна. А вдруг погибший корабль? Он хотел сказать и об этом, но к нему подошел Клифф Марч.
— Помоги мне, Кост! — сказал он. — Переведи-ка вот что. Кажется, на дне вы ухватили за хвост самого Нептуна, пожалуй, русской экспедиции не помешает, если на ее добычу взглянет и парень из Бостона. Для пущей объективности. Как?
Смолин перевел. И добавил от себя:
— Я думаю, что в его словах есть резон.
— Вполне! — подтвердил стоявший поблизости Солюс.
Золотцев бросил на него быстрый взгляд:
— Вы так считаете, Орест Викентьевич?
— Да! Это придаст всему, что вами обнаружено, уже иное, так сказать, международное звучание и… — Академик вежливо улыбнулся. — И сделает ваш научный отчет более весомым.
Было ясно, каких усилий стоит Золотцеву принять решение, которому противится вся его натура, — ведь только что чуть не потеряли людей! А тут просится иностранец, да еще шеф американской группы!
Он сделал лишь слабое движение рукой:
— Пускай!
Счастливый Клифф Марч бросился в каюту переодеваться для погружения.
Через полчаса все снова собрались на корме провожать очередную экспедицию на океанское дно. У лацпорта покачивался на волне катер, в котором были все те же Руднев и верткий, бойко зыркающий задорными глазами Цыганок. К ним присоединился радостно возбужденный Клифф Марч, он был в одних плавках, но за его ухом торчал неизменный карандаш, а рука сжимала коленкоровую корочку записной книжки.
