– Ну, спасибо вам, – мужик шмыгнул носом и закопошился со своей котомкой, – я тут прям выйду, тормозните.
Машина остановилась. Провожатый спрыгнул с подножки и пошел широким шагом в сторону жилых домов.
– Эй, мужик! – окликнул его Гурский.
– Чего? – обернулся тот.
– А почему мы не на тот, дальний, выезд поехали, а прямо сюда, на ТЭЦ?
– Так живу я здесь… – пожал он плечами, повернулся и пошел дальше.
Константин, усмехнувшись, мотнул головой, врубил передачу, и грузовик медленно пополз на подъем.
– Ну что, – обернулся Костя к Гурско-му, – как договоримся-то?
– А ты когда обратно планируешь?
– Ближе к вечеру. Разгружусь, отсюда кое-что захвачу. Да и поспать надо. Давай, часов в семь я тебя на «пятаке» ждать буду.
– А где это?
– Не заблудишься, тут негде. А «пятачок» – у любого спросишь, покажут. Это у них здесь место такое, вроде как центровое.
– Ну давай, – Гурский заметил на железной стенке какого-то закрытого киоска афишу выставки. – Я сумку свою у тебя оставлю пока?
– Оставляй.
– Ладно, не прощаемся, останови-ка.
В Николаевске-на-Амуре Адашева-Гурского опять ждала неудача. Выставку, разместившуюся в одноэтажном, по-домашнему уютном Доме творчества малочисленных народов Севера, он нашел сразу. Но Сталина там не было.
Был Иван Грозный, Юровский вместе с убиенным им последним российским государем императором, даже Ельцин был. А Сталина не было.
Администратор выставки («менеджер») был рад поболтать с земляком, которого его «репортерская» судьба забросила в эту тьму-таракань. С его слов выходило, что им действительно прислали в Комсомольск три новые фигуры, которые доставил хабаровский поезд. Они их там даже не распаковывали, загрузили вместе со всеми, переехали в Николаевск и уже здесь смонтировали. Но это оказались Пугачев, Екатерина Вторая и Иван Грозный.
– А зачем тебе Сталин?
– Да у нас серия статей, понимаешь, социально-политических. Вот и хотелось краску такую добавить – реакция населения местного, ну, регион-то специфический, на Берию да на Сталина… Ерунда, конечно, но почему нет? Можно забавно раскрутить. «Сталин по этапу», например. А куда же его могли закинуть, как думаешь?
– Понятия не имею. Вроде еще кто-то из наших по Дальнему Востоку крутится, но где… А ты что, только ради этого и приехал?
– Да нет, конечно. У меня тут еще… А это так, заодно.
– А… А то тут был один, ну буквально за полчаса перед тобой, так тот всю душу вытряс. Маньяк какой-то. Где, дескать, Сталин? Вынь ему да положь. Должен быть, и все.
– Может, и маньяк. А может, просто спереть хотел. Они же небось дорогие? Втюхать кому-нибудь.
– Это вряд ли. Голову одну разве что. Она легко снимается. Бред, конечно. Но от них тут чего угодно ждать можно. Поездил, насмотрелся.
– Я в Комсомольске разговорился с одним таким. У Дома культуры, где вы стояли. Взрослый мужик, за сороковник, в длинном таком пальто. Очень сокрушался, что выставка уехала. И тоже почему-то совершенно уверен был, что Сталин у вас есть. Но тот, по-моему, размолотить хотел Отца народов.
– Ну вот. А этому лет двадцать пять от силы. С виду. В кожаной такой коричневой куртке на меху. Вынь да положь ему Иосифа Виссарионовича. И здоровенный, главное дело. Прет как танк. Куда, дескать, девали? Прячете? Я потом специально на крыльцо вышел, смотрю – его машина ждет. Здоровая такая, с темными стеклами, «японец» какой-то, я не знаю, типа джипа. Дождались его и отчалили. Совсем охренели…
– Так он еще и не один был?
– Конечно. Он вперед слева сел, а руль-то у них у всех справа. У иномарок.
– Ладно, удачи вам. Народ-то хоть ходит?
– Ай… – администратор махнул рукой. – Им тут зарплату уже почти два года не дают.
– Как же живут?
– Живут как-то.
– Ну, счастливо, – вздохнул Гурский.
– Пока.
Обратно через Амур грузовик ехал уже по вешкам, которые представляли собой веточки, воткнутые в небольшие кучки снега, расположенные на расстоянии десяти– пятнадцати метров друг от друга.
Днем, возможно, их и было хорошо видно издалека, но в темноте, когда подслеповатые фары «зилка» выхватывали дай Бог метров пять пути, Константин, конечно же, потерял очередную и ехал наугад, ориентируясь лишь на черную полоску дальнего берега и угольками мелькающие на нем огоньки.
