– Я в курсе.
– И не просто погиб. Его убили.
– А вы что, ведете это дело? Я полагал, что такие вопросы находятся в компетенции иных органов.
– Разумеется. Просто так вышло, что Виктор Аркадьевич был моим клиентом. У него несчастье в семье случилось, отец умер внезапно, ну и я, так сказать, выяснял – на самом ли деле это был несчастный случай, как милиция решила, или еще что… Вот. И естественно, я, волею обстоятельств, был в курсе некоторых его дел. Никогда ведь не знаешь заранее, что важно, что неважно. И вдруг этот взрыв. Понимаете мою мысль? А у него сестра еще есть, Ирина Аркадьевна, так что дело-то мне не бросить, тем более что у сестры теперь ко мне еще больше вопросов. Ну, я ведь не следственные органы, от меня никто ничего такого особенного и не ждет, но… Вот скажите, просто по-человечески, а вам ничего подозрительного или там странного во всей этой истории с кредитом не показалось? Такая сумма…
– Что вы имеете в виду?
– Да… сам не знаю. Но, знаете, как бывает, возьмут бандиты под контроль какое-нибудь предприятие, накачают его средствами, потом деньги сольют куда– нибудь, а директора… И все. С мертвого-то какой спрос? А сами в сторону. Вы Шамиля хорошо знаете?
– Какого Шамиля?
– Кадырова. Ну, который у Виктора Аркадьевича коммерческим.
– Все переговоры велись с Гольдбергом. И вообще… Извините, – Зубов взглянул на часы.
– Ну да. Конечно, – Волков погасил сигарету в дорогой пепельнице и встал из-за стола.
– Еще раз извините, ничем помочь не могу. А казалось ли что-то там мне или не казалось – это, простите, не разговор.
– Да это вы меня простите, от дел оторвал, – улыбнулся на прощание Петр.
– Ничего. Всего доброго.
– До свидания.
«А я с тобой и не разговоры вовсе разговаривать приходил, – думал Волков, спускаясь по лестнице. – А помочь ты мне еще как поможешь, козел безрогий. Если я, конечно, прав».
– Покатаемся? – сказал он пареньку из технического подразделения, который дожидался в машине.
– Покатаемся, – вздохнул тот.
– Сейчас. Только посидим еще немного. Минут через десять Петр завел мотор и тронулся с места.
– Ну что? Совсем ты, брат, как вижу, заскучал, – обратился он к своему спутнику еще минут через двадцать кружения по улицам города. – Не интересно?
– А чего интересного? – тот распечатал пачку жевательной резинки. – Темно– бежевая «восьмерка», через две машины за нами.
– А признайся честно, давно заметил?
– Да сразу почти. Как отъехали. Они вас вообще за лоха последнего держат. Одной машиной пасут.
– Ну ты крут… Но давай все-таки проверимся.
Петр выехал с улицы Куйбышева, пересек Каменноостровский проспект, включил правый поворотник, давая понять, что заезжает на заправку прямо напротив Петропавловки, но к колонкам подъезжать не стал, а остановился чуть левее. Вышел из машины и стал осматривать заднее колесо. Потом сел обратно, вырулил на проезжую часть, но, проехав метров двести, опять остановился, вышел и осмотрел другое колесо.
– И?..– спросил он, когда вернулся за руль и, сделав разворот, въезжал на Троицкий мост.
– Да ну. Они – то к колонке, то трогаются, то опять тормозят. Смех один.
– Погоди. Дальше еще смешнее будет. Кое-кто, браток, просто животик себе надорвет. Так мне почему-то кажется.
Оставив машину на служебной стоянке у Большого дома, он поднялся по ступеням и скрылся за тяжелыми дверьми.
Вернулся минут через тридцать, забрался в автомобиль, закрыл дверь, достал свой сотовый телефон и взглянул на парнишку.
Тот положил кейс на колени, открыл крышку, под которой обнаружилась приборная панель, и стал хозяйничать с кнопками и тумблерами.
Петр набрал на трубке номер. После третьего гудка ему ответил негромкий голос:
– Майор Никитин слушает.
Волков вопросительно взглянул на паренька. Тот шевельнул на своей панели маленький ползунок, потом утвердительно кивнул головой и указал рукой на стрелку какой-то шкалы. Петр показал ему большой палец.
– Привет, Петрович.
– Волчара? Здравия желаю.
– Ну что… Пробил я ситуацию, как ты просил, неформально.
– И что? Слушай, ты лучше подъезжай, чего по телефону-то..
– Да я только что спустился, у Семенова был, а тебя в кабинете не было. Уже не успеваю, извини. Да и что говорить? Все так, как у вас в схеме, Шамиль – пешка.
