Но, в любом случае, как на меня могли указать? А так: «Видишь вон того длинного, с усами, в оранжевой куртке?» И все. А что еще? И выходит, что бритый и без куртки этой я – это как бы и не я вовсе. Так, похож вроде. Тем более что меня с поезда скинули. Значит, не будем пока куртку надевать, от греха подальше».
Соседа в номере уже не было. Гурский выбрался из постели, достал из сумки белые трикотажные кальсоны и толстую шерстяную тельняшку.
«Выставка под боком, не замерзну», – решил он.
Умывшись и натянув поверх тельника теплый черный свитер, надел камуфляжную куртку, вынул оставшиеся русские деньги, пересчитал и решил, что стоху баксов, на всякий случай, поменять нужно.
Вышел из номера, запер его за собой и подошел к столику дежурной по этажу.
– Доброе утро. А где у вас доллары поменять можно?
– А сколько? – заинтересовалась она.
– Сто.
– Так давайте я куплю. Чего ходить-то…
– Спасибо. А вот у вас здесь выставка восковая, – сказал Александр, засовывая рубли в карман. – Неподалеку. Во сколько она открывается, не знаете случайно?
– Так они вроде уехали.
– Как уехали? Я же на вокзале афишу видел.
– Так это старая. Недавно вроде. С неделю как закрылись.
– А куда?.. Ну да.
– Откуда ж знать.
– Можно я сумку у вас здесь пока оставлю?
– Оставляйте.
– Спасибо. – Гурский отдал ключи от номера, вышел на улицу, натянул шапку на уши и быстро зашагал по хрустящему под ногами снегу.
Улицы Комсомольска-на-Амуре в это' воскресное утро были пустынны: редкие машины, одинокие прохожие, автобус с заиндевевшими окнами.
Подойдя к стеклянным дверям Дома культуры, Александр взглянул на часы – без пяти десять. Двери были заперты. Никаких афиш, щитов с рекламой выставки не было.
В глубине вестибюля был виден стол с горящей настольной лампой и сидящая за ним вахтерша, одетая в теплую безрукавку.
Гурский достал из кармана монетку и постучал ею в толстое стекло. Женщина подняла голову, отложила книжку, встала со стула и не спеша пошла к дверям.
– Вам кого? – спросила она, впустив его в вестибюль и вновь запирая дверь.
– Здравствуйте. Тут вот какая история… Я – журналист из Хабаровска, мы большой материал готовим, я вот специально приехал, а тут – такая накладка… Куда выставка-то уехала?
– Далась вам всем эта выставка… Два месяца стояла, а тут ну как с цепи сорвались. Раньше надо было. А то ведь среди ночи будят.
– Так утро уже.
– Я не про вас. Другой тут… ночью стучит, колотит, выставку ему подавай. Будто раньше у них времени не было. А надо – езжайте в Николаевск. И нечего среди ночи барабанить.
– Так они в Николаевск уехали? Давно?
– Так с неделю уже. Туда и езжайте, если вам так уж надо. А по ночам шастать нечего.
– Спасибо, извините… – Гурский повернулся к выходу и вдруг, спохватившись, обернулся: – А, извините еще раз Бога ради, это вас сегодняшней ночью будили?
– А то когда же…
– Так это ж не ночь, это же вечер еще был.
– Кому как. Иные и до утра не угомонятся, для них все день. А мне – хоть десять вечера считается, а уже ночь.
– Ну надо же… Это я со своим фотографом потерялся, вы уж его простите, он – маленький, лысенький такой был, да? А с ним еще девушка. Они прямо с поезда.
– Какой там «маленький, лысенький»… Такой лоб здоровенный, чуть дверь мне не сломал. Выставку ему подавай, приспичило ему… И никого он не спрашивал, и девушки не было. Один он был.
– Нет, не он. Но все равно спасибо.
«Ладно; – рассуждал Гурский по дороге в гостиницу, – по крайней мере, мы теперь знаем, что он один и что „лоб здоровенный“. Уже что-то. Интересно, он сразу в Николаевск рванул или заночевать решил? Я бы сразу поехал. Но ему, с другой стороны, спешить некуда, он же меня с поезда скинул. Может, спит еще. По Москве-то три часа ночи. Хорошо бы – спал. А то ведь перехватит трубку из-под самого носа. Поспешать, однако, нужно…» Он вернулся в гостиницу и, позавтракав в ресторане, поднялся на свой этаж.
– Спасибо, что за сумкой присмотрели, – подошел он к дежурной.
– Да не за что. Уезжаете?
– А во сколько у вас поезд на Николаевск?
– Николаевск-на-Амуре? – улыбнулась она.
– А что, другой есть?
– Да нет, другого у нас тут вроде нет. Только и поездов туда тоже не бывает. Вы сами-то откуда?
