– Все не так. Каждый пункт обсуждается.
– Это – детали, неважно. А в принципе?
– Ничего себе «детали»… Да вся жизнь из деталей, они-то как раз и важны. Впрочем, вопроса не слышу.
– А вопрос таков: «Какого хрена ты каждый раз соглашаешься вписываться в мои заморочки?» Это ж головная боль сплошная. Ну, то, что я тебя прошу, мне это надо, это понятно. Но ведь ты несильно и отказываешься. И еще чему-то радуешься при этом, цирк устраиваешь.
– Такой вот вопрос?
– Да.
– Не понимаешь?
– Н-ну… любопытно, как ты сформулируешь.
– Наливай.
Волков налил в стаканчики водку.
– Но пасаран?
– Син дуда… – пожал плечами Гурский.
Они выпили и закусили.
– Ты спрашиваешь, – Александр смел рукой со стола хлебные крошки на ладонь и ссыпал их в тарелку, – в чем мой интерес?
– Да. – Петр вставил морской нож в ножны и убрал его в карман куртки.
– Отвечу тебе притчей.
– Давай.
– Ты комара видел?
– Ну, допустим, скажу «да».
– А хер, извиняюсь, у него видел?
– Скажу «нет».
– Но ведь он же у него есть… Как считаешь?
– Изящно, – кивнул Волков. – Пошли, там регистрация заканчивается.
– Момент, – Гурский достал из кармана пуховика прозрачную пластиковую флягу, перелил в нее оставшуюся в бутылке водку и протянул Петру. – Долей, пожалуйста, соком.
– Каким?
– Лучше бы лимонным, но если нет – грейпфрутовым.
У стойки регистрации Волков раскрыл бумажник и протянул Гурскому русские деньги.
– На, возьми. Где ты менять-то в дороге будешь? Грабанут еще.
– Да не надо, потом разберемся.
– Бери, Бюро оплачивает, я с Дедом согласовал. Считай, что ты на работе. Билеты и счет из гостиницы не выбрасывай.
– Не буду так считать. – Гурский взял деньги. – Я ни на кого не работаю. Я следую «срединному пути».
– Барышня, вот смотрите, – раскатав черную шерстяную шапочку, закрывшую все его лицо, кроме глаз, обратился он к девушке, одетой в форму Аэрофлота, которая стояла за регистрационной стойкой. – Похоже, что я на работе?
– Похоже, что сегодня у вас выходной, – уловив запах спиртного, улыбнулась она. – И проходите скорей, самолет без вас улетит. Бомба у вас с собой?
– Да, – кивнул Александр. – В ручной клади.
– Хорошо. А то в багаж нельзя. Прощайтесь… – посмотрела она на Петра.
– Ну что? – Гурский повернулся к Волкову лицом, закрытым раскатанной ниже подбородка черной шапочкой спецназа. – Полетел я потихонечку…
– Пока.
– Давай.
– Да, Саша! – окликнул Петр.
– Что? – обернулся Адашев.
– Постарайся не подохнуть, как собака.
– Так для того, чтобы попасть в рай, Петя, – глухо, сквозь ткань шлема, произнес Гурский,– как раз сдохнуть-то сначала и необходимо. Прости за назидание. А во-вторых, от пенделока и слышу.
– Спасибо за внимание, – кивнул он девушке у стойки и прошел на посадку.
Проводив Гурского на край света, Волков сел в автомобиль, выехал на Московское шоссе и не спеша поехал в сторону города.
«Ну хорошо, – думал он, – сегодня у нас четверг. Сутки туда, если чистое время считать, без часовых поясов, сутки обратно. День, ну два – на то, на се. В начале следующей недели Сашка и привезет эту трубку. Посмотрим, что там в ней такого. Возможно, все сразу ясно и станет. И вообще… „А был ли мальчик?“ Может, старик и правда просто сбрендил.
Есть, конечно, в рассуждениях Гурского свои резоны, не слишком-то, по нынешним временам, и навороченные, но какие-либо версии на них строить рановато.
Евгений Борисыч.
Ирина Аркадьевна.
Брат ее – Виктор.
О первом вообще пока ничего не известно, кроме того, что крутится он на антиквариате, лавку свою имеет в Голландии и дружен был с покойным Аркадием Соломоновичем Гольдбергом. Возможны гешефты, конфликты? Весьма возможны. Но и только.
Ирина. Убивается по батюшке как-то не очень выразительно. И что? Это что, дает нам право заподозрить ее в целенаправленном злодействе? Странно было бы наблюдать, как нормальная, молодая, неглупая женщина, многое наверняка успевшая повидать, рвет на себе одежду, от невыносимой горечи утраты царапает до крови щеки и посыпает голову золой. Где она золу-то возьмет, в пепельнице?
Виктор Аркадьевич. Бизнесмен. Крутит какие-то дела. Могли на него наехать, украв отца за выкуп? Обязательно могли. Кто? И кто его крышует? Вопрос. Вот, по крайней мере, хоть один вопрос, который на сегодняшний день конкретно стоит и за который, в силу его эрегированности, ухватиться можно. И дернуть. Глядишь, кто и вскрикнет. А на голос уже и стрельнуть можно. Попадем не попадем – главное шумнуть, чтобы забегали. На бегу думать трудно. А нам легко. Мы в засаде».
