Наверное, именно в тот момент я понял, что мы с ней каким-то образом связаны и отныне, – что бы она ни испытывала: боль, страх, отчаяние, – я обречен переживать те же чувства вместе с ней. Глядя на нее во все глаза, я вдруг остро ощутил ее неуверенность, будто это я, маленький и неумелый, неловко переминаюсь на слишком большой для меня сцене перед строгими судьями.
Как только зазвучала музыка, Маша заметно побледнела и закрыла глаза, и я зажмурился одновременно с ней, не в силах смотреть дальше. Время для меня застыло, музыка доносилась до моих ушей как сквозь вату, но неожиданно меня пробудил к сознанию странный глухой стук, за которым последовал оглушительный взрыв хохота всех присутствующих.
Я открыл глаза, вскочил на ноги и с сильно бьющимся сердцем осмотрелся: Маши на сцене уже не было. Не успел я удивиться, как увидел, что она, покрасневшая и взлохмаченная, торопливо поднимается с пола и стремглав бежит к дверям, а вся команда «Первого шага», включая Машиного брата Шурика и сдержанного Павла, провожает ее смехом и улюлюканьем. Впрочем, Даниэла не смеялась, а настороженно и серьезно вглядывалась в мое лицо, будто ждала от меня чего-то.
– Что случилось? – с болью в сердце спросил я, даже не пытаясь улыбнуться.
– Разве ты не видел? – изумился Тим, утирая набежавшие от хохота слезы. – Машка упала со сцены!
– И вы считаете, что это смешно?! – воскликнул я, обводя всю компанию гневным взглядом.
Они притихли и переглянулись. Даня по-прежнему не сводила холодных и внимательных глаз с моего лица.
– Мне это показалось комичным, – смущенно ответил Паша. – Кажется, она не слишком сильно ушиблась.
Я ничего не сказал и отвернулся, чувствуя, будто кто-то сильный и безжалостный крепко сжимает мое сердце железной рукой. Больше всего на свете мне хотелось рвануть в коридор и догнать Машу, но я понимал, что опоздал, а кроме того, не осмеливался столь явно выдавать себя. Поэтому я позволил себе лишь вздохнуть и, смущенно потирая нос, вновь уселся на свое место. Данин взыскующий взгляд тут же погас, ее лицо сделалось непроницаемым и пустым.
– Тебе понравилось, что она делала до того, как упала со сцены? – глуховатым голосом поинтересовался я у Павла.
– Да, она хорошо обыгрывала свой образ, – неожиданно кивнул Паша.
– Значит, ты берешь ее в команду?
– Пока не знаю.
– А почему бы и нет? – резко вмешалась Даня, обращаясь к Павлу, но при этом сверля глазами именно меня. – Возьми – не пожалеешь! У девочки прирожденный комедийный талант!
Шурик и Тим прыснули, Настя поджала губы, а Паша задумался.
– Она теперь сама не пойдет, – медленно и убежденно проговорил я. – После того, как вы ее тут обо ржал и!
– Ладно, Ник, не расстраивайся, – подал голос Тим. – У меня есть подходящая девчонка в команду – шустрая, заводная блондиночка – тебе под стать! А с Машкой нянчиться не надо! Она и без нас не пропадет, вот увидишь!
«Она-то, может быть, и не пропадет, а вот я – запросто», – подумалось мне.
Между тем Даня вскочила на ноги и, ни на кого не глядя, стремительно вышла из зала.
Тим действительно привел хорошенькую светловолосую девушку с длинными тонкими руками и мечтательными русалочьими глазами – и где он их только находит? Танцевала она, конечно, не с такой неземной воздушностью, как Настя, и вполовину не настолько женственно и музыкально, как моя Даня, но все же легко, изящно и вполне профессионально. Паше новая девочка понравилась – она отлично вписывалась в нашу команду, и он с немалым облегчением объявил, что коллектив «Первого шага» наконец-то набран.
Как только это произошло, я окончательно и бесповоротно утратил интерес к затее с участием в популярном телешоу. Разумеется, я не пропускал репетиций и аккуратно выполнял все, что от меня требовалось, – мне ужасно не хотелось подводить мою единственную и неповторимую бывшую партнершу по бальным танцам, я и ввязался во всю эту историю исключительно ради Даниэлы, – но тот огонек радостного ожидания чуда, который прежде горел в моей груди, приятно щекоча нервы и подогревая мою робкую надежду привлечь в команду Машку, кажется, безвозвратно погас. В моих движениях все чаще проступал скучный автоматизм – я танцевал, что называется, на автопилоте, но Павел и Даня как будто в упор не видели, что со мной происходит, а может быть, нарочно притворялись, что не замечают моего состояния. Остальным на подобные тонкости было наплевать, как, впрочем, и мне самому.
